Необжитые пространства. Том 2. Позаранник

Над своими стихами я плачу,
До чего докатился вконец?!
И тетрадки жена мои прячет.
«Че ты, ей-богу, отец?!».
Успокоить пытается кротко,
Без былого замаха: чудак!
Недопитую спрятавши водку,
Поднеся вместо стопки кулак.
«Че ты…
       Все ведь сложилось отрадно,
Дочка хвалится, ей хорошо
Там живется в Волгограде,
А нам больше не надо ниче».
Гладит лысину легкой рукою,
А рука выдает – чуть дрожит,
И супруга своею слезою
Мою горькую душу кропит.
И невольно я сам затихаю,
Глажу руку ее:
                 «Не грусти,
Над своими не буду стихами
Плакать впредь. Дорогая, прости».

«Не животного происхождения…»

Не животного происхождения
Звуки заняли простор.
За видением виденье
Ловит всполошенный взор.

Это подлое железо,

Крови жаждуя и зла,
В мир благополучья лезет,
В благонравные дела,

Изрыгает огонь нещадный,

Убивая и казня.
Вон по всей России ладан
И черным-черна заря.

Нет спасенья в веке оном,

В веке, что почат во мгле.
Оглушен железным громом,
Жмусь к заступнице-земле.

И взываю к ее силам,

К мудрым, вышенным ключам,
Чтобы кровь печали смыла
И утерла рушником.

Старый поэт

Жена моим стенаниям поверит,
Подсунет корвалол, с цикорием бокал
И, взором недоверчивым измерив,
Вздохнет протяжно. Выйдет.
                                        И за дверью
Обронит: «Видно, от стихов устал».

Прозорливость ее феноменальна,

Хотя с окраской явно бытовой.
В ответ я усмехнулся:
                              «Гениально,
И простодушно сколь, столь и банально,
И все ж таки дарован мне покой.

И полная свобода моих действий,

Забав капризных, старческих притворств,
От коих уж мне никуда не деться…».
Таблетки под матрац сую, как в детстве,
И выхожу украдкою во двор.

И далее ведомый неведеньем…

Вот я уже на улице. Вот я
Иду не там, где люди… сжат стесненьем,
Вплотную прилипаю боком к стенке,
Как будто не одна у нас земля.

Я поделил ее на половинки:

Тех много – им простора до небес,
А мне же кирпичи (они как льдинки!)
Щекою ощущать, топтать былинки —
Я в сани не в свои когда-то влез!

Мне слышится похлеще: «Боже правый,

Да кто он есть? Какой-то странный дед
Таким макаром добывает славу?
А разве нету на него управы?» —
«Коли бродяжничает,
                             то значит, нет!».

С тем и закончилась моя прогулка —

Я потерял сознанье, у стены
Лежал… пришел в себя. И кто-то гулко
Сказал: «Ну-к, подкрепися булкой,
Ты не один пропащий у страны».

Я подкрепился, на ноги поднялся,

Прикинул, где я, и пошел домой.
И без обиды тихо я смеялся,
Что, слава богу, снова жив остался
И никакой покамест не герой.

«Охолонуться в ранней свежести…»