Неодолимая любовь: Иранский романтический эпос

«О Вис, ты ведь хорошо знаешь, сколько бед мне досталось из-за тебя: Бог и люди от меня отвернулись, все меня корили, все стыдили, и не было у меня в ту пору ни одного счастливого дня или часа, однако и сил расстаться с тобой тоже не было. Видно, порчу на меня навели… Любовь твоя навлекла на меня одни несчастья и страдания, лишила меня прежних радостей и удали молодецкой, согнула прямой стан мой словно лук, исторгла кровавые слезы из ясных прежде очей. Эту чашу я выпил до дна, а теперь шлю тебе мой привет и сообщаю, что живется мне очень хорошо. С того дня как мы расстались, опять стал я сам себе хозяин, омыл свое сердце водой терпения, от греха очистился и выбрал себе достойную подругу: я женился на благоуханной розе-Голь и пребываю с ней в земном раю». Ну, и дальше всё в том же духе.

Вручил он письмо гонцу, и тот поскакал в Мерв.

А царь Мубад прослышал о том, выехал навстречу посланному, забрал у него письмо и первым делом сам прочитал. Уж так он обрадовался жестоким словам Рамина, что даже засмеялся! Вернулся во дворец, отдал грамотку Вис и сказал ей:

— Гляди-ка, какие вести приятные! Рамин-то, оказывается, на прекрасной Голь женился, милуется сейчас с ней. Вот видишь, Рамин уехал и тотчас нашел себе невесту, а тебя оставил, как говорится, на бобах.

Протянула Вис руку за письмом, а сама чувствует, что ей в грудь словно молния ударила: разбила ей сердце весть об измене Рамина. Такая тоска, такие горькие сожаления ее охватили, что она похолодела вся, но ничем себя не выдала, губы ее по-прежнему улыбались, лицо сохраняло райскую красоту и безмятежность, хотя в душе бушевало адское пламя. Превозмогая нестерпимую муку, она усмехнулась мужу и вымолвила:

— Я давно у Бога просила, чтобы положил Он конец злым нападкам и наветам на меня! Быть может, теперь мой государь перестанет награждать меня бранью да попреками, не будет больше ко мне придираться. Да я от такой радости милостыню бедным раздам и в храм богатые пожертвования сделаю! Ведь и он, и я теперь освободились от забот и тревог, от происков вражеских. Мне теперь ничего в мире не страшно, буду я жить спокойно и вольготно, ни о чем не печалиться: пускай месяц светлый нас покинул, но ведь ты, сияющее солнце, со мной! При тебе, пресветлый шах, я и не вспомню о Рамине!

Она произносила эти речи без запинки, чтобы прикрыть свои истинные мысли и душевное смятение, так быстрой и легкой поступью стараются скрыть хромоту. Но едва шах вышел за дверь, Вис бросило в жар, потом затрясло как в лихорадке, душа готова была выпрыгнуть из тела. На лице ее выступил холодный пот, словно роса на желтую розу пала, стройный стан согнулся как ива под ветром, из глаз-нарциссов полились на жасминовую грудь кровавые слезы. Она бросилась наземь, подметая пыль мускусными локонами, в отчаянии взмолилась к кормилице:

— Откуда прилетела та стрела, что вонзилась мне в глаз?! Зачем судьба обратила дни мои в темные ночи? Отчего рухнула вся моя жизнь?..

Много чего она говорила, стеная и плача, взывая то к Богу, то к судьбе, а кормилица пыталась ее успокоить и утешить, но тщетно. Вис ей отвечала:

— Не утешай меня, не уговаривай потерпеть, — какое терпение?! У других женщин есть мужья, любовники, а у меня что? Муж на меня зубы точит, возлюбленный мне голову морочит, и остаюсь я одна, несчастливая и неприкаянная… И не зови меня предаваться покою да тихим радостям: в огне бушующем, где я пребываю, не до радостей, ведь подушка моя — угли пылающие, а одеяло — пламя жгучее, злобный демон любви теперь мой друг и наперсник!.. Ах, нянька, ты меня без ножа зарезала, ведь это ты заронила семя любви в мою душу, ты повела меня по этой дорожке, да только слепой ты проводник, завела меня невесть куда, в яму глубокую столкнула… Раз ты в моих мучениях виновата, тебе и лекарство от недуга этого искать! Живо вставай, собирайся в путь: поедешь к Рамину, передашь ему от меня весточку.