Неодолимые

Полтора месяца дивизия Родимцева находилась под Сталинградом на доукомплектовании. Гвардейцы получали пополнение, вооружение, занимались боевой подготовкой. Занятия проводились ежедневно. Комдив, находившийся здесь же, лично контролировал ход учебы. А если кто-то из молодых, вновь прибывших, начинал роптать на никчемность учебы, когда враг стоит у Москвы, рвется к Сталинграду, комдив, опаленный порохом прошлогодних боев, остужал их пыл: «Не торопись, парень, и на твою долю хватит». Он-то хорошо знал: чтобы победить врага, да еще живым остаться, надо в совершенстве владеть ратным делом. Придерживал ретивых новобранцев, рвавшихся в бой, а у самого сердце щемило от боли. По беспроволочному солдатскому телеграфу приходили тревожные вести. Они сообщали, что гитлеровцы ежедневно бомбят центр Сталинграда, промышленные объекты. Заметно увеличилось число раненых в ближайших госпиталях. Они рассказывали, что Сталинград напоминает незатухающий огромный костер, фрицы бросают одновременно в бой до тысячи самолетов, население спешно эвакуируется. По рассказам очевидцев получалось, что у немцев на этом направлении почти десятикратное превосходство и на земле, и в воздухе. И солдатский телеграф не преувеличивал. Действительно, в конце сентября немцы захватили железнодорожный вокзал Сталинграда, Госбанк, Дом специалистов, важные объекты на берегу Волги, контролировали господствующую высоту — Мамаев курган, держали под прицелом переправы. Назначенный новый командующий шестьдесят второй армией Василий Иванович Чуйков выбивался из сил, чтобы залатать бреши. Он перенес свой штаб к устью реки Царицы, но твердо решил не отправлять его из города на противоположный берег. Решил и отдал приказ, что любой человек, от рядового до генерала, может уйти на противоположный берег только с его личного разрешения. Волевой, резкий, он в эти трудные минуты не дрогнул, не просил ежечасно подкрепления. Командующий знал, что в дивизиях, где по штатному расписанию должно было быть до девяти тысяч воинов, насчитывалось лишь несколько сотен бойцов, не хватало боеприпасов. Свой небольшой резерв — танковую бригаду — он держал на самый крайний случай. Впрочем, да и бригадой-то ее можно было назвать только символически — чуть больше тридцати танков. И тогда, связавшись с обкомом партии, Чуйков настоял и сам принял деятельное участие в формировании рабочих боевых отрядов.

Командарму сообщили, что его армии передана 13-я гвардейская дивизия Родимцева. О командире Чуйков уже слышал — опытный, волевой, прошел боевую выучку в Испании, храбро воевал в первый год войны. «Дивизия-то передана, а когда и как переправится?» — спрашивал себя командарм. «Поскорей, поскорей, Родимцев, очень твоя дивизия нужна здесь», — словно уговаривал он поторопиться бойцов. Чуйков никому не говорил, что остатки танковой бригады он сохранял для того, чтобы обеспечить переправу свежей дивизии через Волгу.

Почти лишившись боеспособных частей, командарм вынужден был, когда немцы прорвались к центральной переправе, сформировать боевые группы из офицеров штаба армии, караульных подразделений. Он ждал и верил, что помощь скоро придет.

Начальник штаба несколько раз пытался поговорить с ним о том, как лучше использовать в городе новую дивизию, но командарм хитрил, уходил от ответа, ссылался на занятость. Не хотел он до поры до времени раскрывать свои секреты, свои планы, да и дивизия-то только числилась в его армии, а личный состав был далеко, на том берегу. А планы, как использовать дивизию Родимцева, у командарма, конечно, были. Изучая карту боевых действий, он то и дело останавливал свой взгляд на высоте, помеченной как 102,0. По всему было видно, что высота, которую местные жители окрестили Мамаевым курганом, была ключом всей обороны. Кто ею владеет, тот и хозяин в этой гигантской смертельной схватке. Пытались наши войска отбить ее у врага, да силенок не хватило, еле удержались за песчаные волжские откосы. Втайне от всех Чуйков рассчитывал, какие силы из дивизии Родимцева можно бросить туда. А то, что высоту надо отбить, он решил окончательно. Более того, командарм был убежден, что это первое после длительного перерыва наступление на курган будет прологом большого, крупного наступления наших войск, которое уничтожит вражескую группировку под Сталинградом.

Вот почему он с таким нетерпением ждал переправы гвардейцев.

2