Неодолимые

— Командир Красной Армии должен быть не только отличным спортсменом и лихим наездником, но и грамотным военным специалистом, культурным, всесторонне образованным человеком, — пробасил в ответ начальник школы. — А как думает командир эскадрона?

Подтянутый, резкий в движениях командир эскадрона Шаймурадов, блеснув черными глазами, поднялся из-за стола:

— Считаю, что Родимцев сможет стать таким командиром, мы поможем ему.

Горбачев заулыбался, — видно, приглянулся ему этот неудачник — русоволосый парень, который с таким упорством сдавал экзамены. Вот сейчас, услышав неприятное известие, стоит, стиснув зубы, глаза горят, на скулах ходят желваки, весь как тетива натянут.

— Защитники у вас, товарищ Родимцев, надежные, — шагнул вперед начальник школы. — И младший командир Цюрупа, и командир эскадрона Шаймурадов горой стоят. А вы-то сами как думаете? Справитесь?

— Справлюсь, — твердо отчеканил Александр, и сам удивился, откуда взялась у него решимость. — Одно прошу — зачислите, не подведу.

На следующий день возле кабинета учебной части были вывешены списки зачисленных в школу. Среди других курсантов значилась и фамилия Александра Ильича Родимцева. От радости захотелось ему вскочить на коня и умчаться в родную оренбургскую степь, вдохнуть запахи дурманящего ковыля, бултыхнуться в холодный быстрый Салмыш, повидать близких, поговорить с односельчанами. Но Шарлык находился далеко, и неизвестно было, когда теперь попадешь в родное село. Глубоко вздохнув, Александр отправился в казарму, достал небольшой клочок бумаги, взял химический карандаш и принялся писать письмо домой. «Дорогая моя мама! Экзамены сдал, принят курсантом Объединенной военной школы имени ВЦИКа, которая размещается в Кремле. Моя мечта сбылась. Я стал кремлевским курсантом и буду командиром Красной Армии. Привет Дусе, дяде Грише, всем родным. Целую, моя дорогая мама. Твой сын Саша».

Закончив короткое письмо в далекий Шарлык, Александр еще раз пробежал глазами написанные строки. Подумав, подчеркнул то место, где было выведено, что он стал кремлевским курсантом.

После прохождения карантина, строго по расписанию, начались напряженные занятия в школе: строевая и физическая подготовка, изучение уставов внутренней и караульной службы, конное дело, боевое оружие… Учеба проходила в летних лагерях на Октябрьском поле, где дислоцировался кавалерийский полк.

Часто на занятиях по караульной службе молодой командир отделения Дмитрий Цюрупа, под командование которого попал Александр Родимцев, рассказывал курсантам о специфике и особенностях охраны Кремля. Разложив на большом столе подробный план Кремля, он объяснял расположение старинных зданий, памятников архитектуры, специальных служб и постов, где должны будут в скором времени нести вахту молодые курсанты.

В напряженной учебе, боевых стрельбах, учениях лето пролетело незаметно. Глубокой осенью курсанты перебрались на зимние квартиры. Кавалерийский и артиллерийский дивизионы разместились на втором этаже старинного Арсенала, окна которого выходили на просторную Манежную площадь.

Александр сдержал слово, которое давал приемной комиссии. Занимаясь дополнительно с преподавателями, он в короткий срок ликвидировал свои пробелы по общеобразовательным дисциплинам. Теперь он не только отличался в джигитовке и вольтижировке, но отлично успевал и по математике, и по русскому языку, и по остальным предметам. В качестве поощрения его перевели в пулеметный взвод. И вот здесь-то, на удивление всем, он показал себя. Александр оказался прирожденным пулеметчиком, настоящим снайпером. Меткость, с которой стрелял шарлыкский парень из «максима», поражала всех.

Эта лихость едва не стоила ему отчисления. На стрельбище, где курсанты сдавали очередные зачеты, ребята подзавели его.

— А что, Сашок, слабо тебе очередью выбить свое имя, — подтрунивали весельчаки.

— Почему слабо, в аккурат выбью.

— Да брешешь зря, такого сделать невозможно.

Всегда спокойный, уравновешенный, выдержанный, Александр вспыхнул:

— Ставь щит, посмотрим, кто из нас брехун.

Он не торопясь, как рачительный хозяин, добротно установил «максим» на бруствере учебного окопа, проверил, как вошла в патронник пулеметная лента, прищурившись, пристально посмотрел на маячивший вдали щит и, поплевав зачем-то на руки, улегся за пулемет. Расчетливо и как-то немного лениво установил прицел и на минуту затих. Замолкли и шутники, щеголявшие друг перед другом едкими остротами.

Пулеметная очередь оборвала короткую тишину. Не обращая внимания на продолжавшего лежать после стрельбы Александра, все понеслись к щиту. Через мгновение от щита послышалось ликующее «ура».