Неодолимые

И он начинал рассказывать жене, своей односельчанке, о прошедшем дне. Рассказывал не спеша, весело, не замечал, как жена подставляла полную миску любимой его сливной каши. И только когда ложка звякала о дно тарелки, примолкал, словно вспоминал свое голодное детство. Вспоминал, как они с Катькой бегали на Салмыш таскать окуней, как он спасал эту бедовую девчонку, чуть не утонувшую, как провожал ее в детский дом, так как многодетная семья не могла сама прокормиться. И вот теперь они вместе, в Москве.

Служба шла успешно, а на душе у Александра было неспокойно. Человек военный, он понимал, чувствовал: в мире нарастает беспокойство, тревога. По нескольку раз перечитывал газетные строки о фашистском мятеже в Испании. И совсем стал неспокойным, когда появились сообщения о прибытии в сражающуюся республику интернационалистов-добровольцев. Несколько дней ходил сам не свой. И как-то, уединившись, написал рапорт с просьбой послать добровольцем в Испанию. Кате об этом не говорил. Да и ответа долго не было.

И только сегодня, когда возвращался с тактических занятий, в проходной его остановил дежурный по полку Саша Собакин:

— Тебе приказано явиться в Наркомат обороны к комбригу Урицкому.

На следующий день, ровно в девять часов вечера старший лейтенант Родимцев, волнуясь, открыл дверь кабинета Урицкого. Человек в военной форме с посеребренными висками, с красными от бессонницы глазами поднялся из-за стола, подошел к Родимцеву и, пожав ему руку, предложил сесть.

— Нам известно, — начал комбриг, — что вы более трех лет командуете взводом в кавалерийском полку. Мы согласны удовлетворить вашу просьбу — в Испании нужны добровольцы, отлично владеющие пулеметом. Готовьтесь. В газете «Правда» опубликовано обращение революционной молодежи Испании — «Молодежь мира, слушай!» Читали?

— Да.

— Запомните, туда едут самые лучшие люди, молодежь всего мира. Держитесь, как подобает советскому человеку. До Парижа вы еще Родимцев. А после — Гошес. Вместе с вами поедет ленинградец Николай Никифоров.

— Как мы встретимся?

— Он найдет вас на вокзале.

Удостоверение личности и партийный билет комбриг предложил сдать на хранение. Прощаясь, крепко пожал руку, пожелал счастливого пути и потом, немного помедлив, добавил:

— Ждем героем на родину.

Здесь же привели Александра в какую-то комнату и сказали: «Переодевайтесь». Гимнастерку, брюки, шинель, сапоги — все он сложил в узелок, привязал бирку с надписью «Ст. лейтенант А. Родимцев. 13 сентября 1936 г.» и убрал в шкаф. На диване лежал новенький однобортный костюм, пальто, белая рубашка с черным галстуком, шляпа, ботинки и носки. Ему еще никогда не приходилось носить такую одежду. Много труда стоило пристроить на место непослушный галстук. Узел не удавался, галстук выскальзывал из рук. Казалось, все надетое висит мешком, топорщится. Чувствовал Родимцев себя в обновке неуверенно. Больше всего боялся, что при встрече с военным по привычке возьмет руку под козырек. Но все обошлось благополучно. Уже темнело, когда он добрался домой. Жена хлопотала по хозяйству. Времени до отъезда оставалось совсем немного. Ничего не придумав, как объяснить растерянной жене свой необычный гражданский костюм, он прямо сказал:

— Еду, Катя!

— Куда?

— В Испанию.

Жена медленно опустилась на стул. Помолчала. Потом тихо поставила на стол чайную чашку, промолвила: «Если надо, так надо».

Настало время прощаться. Он не помнил, как расстался с женой, дочкой, как вышел из дома и добрел до трамвайной остановки. Трамвая долго не было. Собралась толпа. Александру казалось, что стоит он здесь целую вечность. «Лучше бы дома еще немного посидел», — мелькнула мысль. И ему стало не по себе оттого, что так неожиданно обрушил на жену недобрую весть, многое не договорив, ушел из дома, не зная, на какой срок. На год? На два? А может быть…

— Будете мечтать или поедем? — легко подтолкнула его в спину молодая женщина.

Вошел в трамвай. Мест не было, и Александр пристроился на площадке. Старенький трамвай, позвякивая, суетливо побежал по улицам Москвы. Входили пассажиры. Веселые и говорливые, задумчивые и молчаливые, степенные и фривольные. Кондукторша ловко отматывала от катушки билеты, быстрым натренированным движением отрывала их и передавала пассажирам. Время от времени она деловито выкрикивала: «Проходите вперед, не загромождайте площадку».

На Белорусский вокзал приехал за пятнадцать минут до отправления поезда. В ожидании попутчика задумчиво прогуливался по платформе, посматривая на часы, разглядывал отъезжающих.

— Павлито! — раздался за спиной негромкий, глуховатый голос.

Первое желание — обернуться, посмотреть, кому принадлежит этот голос. Каким образом незнакомый человек узнал его новое имя? Родимцев продолжал идти, отсчитывая шаги. А потом беспокойная мысль заставила его остановиться. Он обернулся. Коренастый, широкоплечий парень с гладко зачесанными назад каштановыми волосами пристально смотрел на него. Александр внимательно изучал незнакомца. Наконец парню надоело играть в молчанку, и он широко улыбнулся:

— Разрешите познакомиться?