Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Земледелие повлияло на характер адаптации у человека еще в одном отношении, связанном с демографическим влиянием. Как мы уже видели, переход к земледелию способствовал росту численности населения, который, в свою очередь, ощутимо отразился на темпах культурной эволюции. Эволюционная биология учит нас, что в маленьких популяциях главную роль играют случайные факторы и динамика развития популяции диктуется дрейфом, но с увеличением популяции все большую значимость приобретает естественный отбор, и у мутаций, дающих преимущество, появляется больше шансов на распространение{1173}. Аналогичные закономерности подтверждены и в случае культурной эволюции, где значимость действия отбора тоже возрастает с увеличением роста населения{1174}. Это значит, что в сообществах, разросшихся благодаря земледелию с его увеличением объемов продовольствия, у полезных инноваций вероятность распространиться и сохраниться будет выше{1175}.

Культуру можно представить как вместилище коллективной памяти, которая обеспечивает базу знаний для сообщества{1176}. Эффективность этого информационного хранилища зависит от размера и структуры населения, то есть демографические процессы могут как способствовать, так и препятствовать накоплению и сбережению культурной памяти{1177}. Согласно формальной теории, пока население не достигнет определенного порога плотности, ему будет трудно не только наращивать инновации, но и не утратить уже накопленные культурные знания{1178}. Легко понять причину такого положения дел. Если у вас есть ценная идея, которую не удается распространить путем социального научения, она вместе с вами и умрет. Если же вокруг вас достаточно людей, чтобы эту идею подхватить, она вполне может надолго вас пережить. Как показывают эксперименты, группы лучше решают сложные задачи, чем одиночки, и чем сообщество крупнее, а его внутренние связи теснее, тем более сложные инновации оно способно породить{1179}. По-настоящему каверзные задачи решает не какая-то одна светлая голова, а коллективный разум, штурмующий эти задачи совместными усилиями{1180}. Более крупные или более плотные сообщества не только порождают более многочисленные и более сложные инновации, но и дольше их сохраняют, обеспечивая тем самым широту культурного репертуара{1181}. Эту связь между культурным репертуаром и размерами группы продемонстрировал с помощью теоретического анализа тасманийской культуры антрополог из Гарвардского университета Джозеф Хенрик{1182}. Тасмания, около 10 000 лет назад отделившаяся из-за подъема уровня моря от австралийского материка, служит одним из самых знаменитых примеров потери культурной памяти. Утратив контакты с аборигенными популяциями на материке, небольшое тасманийское сообщество просто позабыло накопленные прежде многочисленные навыки и технологии, в том числе касавшиеся изготовления теплой одежды, рыболовных сетей, копьеметалок и бумерангов{1183}. На более общем уровне антропологи и археологи обнаружили взаимосвязь размеров населения и разнообразия инструментария (технологии). В частности, среди народов Океании во времена первых контактов с европейцами более обширный инструментарий наблюдался у более крупных сообществ{1184}.

У давней истории отбора в пользу высокоточных механизмов подражания есть и обратная сторона, и одно из доказательств данного утверждения заключается в том, что иногда человек сохраняет неподходящие или устаревшие знания{1185}. Известный пример – предпринятая норманнами около 1000 г. попытка колонизировать Гренландию. Колонизация успехом не увенчалась, поскольку ради пропитания переселенцы упорно пытались выращивать скот. Передаваемая социальным путем норма, которая была адаптивной на их родине в Скандинавии, оказалась крайне неэффективной в суровых условиях Гренландии. Не сумевшие перестроиться и покончить с опорой на прежний культурный багаж, норманны голодали. Однако такие случаи все же скорее исключение, чем правило. В целом культурные знания вполне адаптивны{1186}. Одна из причин, по которым мировое население неуклонно растет, заключается в том, что наши популяции вымирают гораздо реже, чем популяции других видов. Мы выживаем в непростых обстоятельствах именно благодаря адаптивной гибкости, которой обычно наделяет нас культура. Косность и глухота к новому для нее менее характерны{1187}. Эту пластичность дает нам огромная база культурных знаний, в которой сохраняются ценные идеи и эффективные решения прошлых задач за очень долгий период, в том числе и тех, что встречаются нечасто.