Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Между тем эволюция повсеместного обучения стала одним из важных шагов к тому, чтобы наладить крупномасштабное сотрудничество. Мало кто рассматривает обучение как проявление сотрудничества, однако, по сути, это именно так. Сотрудничество определяется как действия на благо другой особи (получателя), которой этот положительный результат обеспечивает предпочтение при естественном отборе{1209}. В случае обучения такое благо состоит в полезном знании. Из теоретического исследования, описанного в седьмой главе, вытекало, что всеохватывающая разновидность обучения эволюционировала у человека совместно с кумулятивной культурой. Как показывал этот анализ, у человека обучение распространено так широко, потому что кумулятивное культурное знание со временем накапливается и в популяции растет число наставников, которые владеют дающей большие преимущества, но трудной для усвоения иным способом информацией (как, например, изготовить функциональное каменное орудие или как собирать мед) и могут поделиться ею с учениками{1210}. Часто сотрудничество у человека провозглашают не имеющим аналогов в животном мире{1211}, однако в каком именно отношении оно уникально и насколько эти заявления обоснованны, пока не установлено{1212}. Один из вариантов ответа на этот запутанный вопрос дает наш анализ эволюции обучения. Безусловно, «у человека появились такие сложные и уникальные механизмы принуждения к сотрудничеству, как контракты, законы, правосудие, торговля и нормы общественного поведения»{1213}, и все эти механизмы требуют обучения, иначе они не будут работать. Кроме того, значительная доля сотрудничества у человека требует языковых способностей, но, как мы убедились в восьмой главе, у нас есть все основания предположить, что происхождение языка связано с обучением и кумулятивной культурой. Вполне возможно, что язык развивался как средство повысить эффективность и точность обучения, и, даже если его возникновение обусловлено чем-то другим, это все равно наверняка не мешало использовать его в обучающем контексте. Таким образом, человеческое сотрудничество отличается необычайно широким охватом, достигнутым, судя по всему, благодаря кумулятивной культуре, а также, возможно, уникальной опоре на важные механизмы, которые у других видов либо редки, либо отсутствуют в принципе, а именно на обучение и язык{1214}.

Помимо этого вывода наше исследование эволюции обучения позволило сделать еще два заключения, более предсказуемых с точки зрения интуитивной логики: вероятность обучения возрастает с увеличением степени родства между наставником и учеником и снижается с ростом затрат на обучение{1215}. Эти зависимости подтверждаются эмпирическими данными о человеческих популяциях{1216}. Соответственно, вполне можно представить себе, что это повсеместное, всеохватывающее обучение, которое мы наблюдаем у человека, появлялось сперва в кругу близких родственников – например, родители учили детей навыкам собирательства или братья и сестры помогали друг другу осваивать изготовление орудий. Однако обучать более дальних родственников без языка, хотя бы в зачаточном состоянии, чаще всего было бы экономически неоправданно, поскольку выгода в виде общей приспособленности получалась бы очень скромной. Язык, одновременно уменьшая затраты и увеличивая точность обучения, давал возможность распространить его и на более дальних родственников, в том числе на небольшие родственные группы, такие как охотничье-собирательские общины гоминин. Такой уровень обучения, судя по всему, вполне позволял представителям этих небольших групп инструктировать друг друга насчет конкретных ролей в скоординированных совместных предприятиях – охоте на антилоп или обороне от хищников, – тем самым увеличивая масштабы взаимодействия, основанного на родстве.