Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Социальная жизнь у человека структурирована в аспекте сотрудничества гораздо больше, чем у любого другого примата{1228}, отчасти в силу наличия у нас норм. Крупномасштабное сотрудничество обычно требует координации действий множества индивидов или особей. Организованные действия в парах и группах современных людей обычно подразумевают общность намерений и целей, а также совместное внимание, умение смотреть с чужой точки зрения и настрой на работу{1229}. И здесь в дело снова вступает обучение. Чтобы обучить другого тому, как готовить пищу, разводить огонь, мастерить орудия, требуются и совместное внимание, и совместный настрой, а также общность намерений и целей. Кроме того, эффективность обучения только повысится, если наставник сумеет вставать на точку зрения ученика. Не исключено, что когнитивные способности, необходимые для координации действий, изначально развились в контексте обучения, а затем уже стали применяться для обеспечения самых разных масштабных предприятий, требующих сотрудничества. Таким образом, язык, обучение и конформность стали центральными составляющими в человеческом поведении, чего у других животных не произошло.

По ходу исследований эволюции сотрудничества очень много внимания в научной литературе уделялось проблеме предотвращения мошенничества в сотруднических обществах. Однако почти нигде не упоминалась другая, не менее сложная проблема, связанная с координацией: каким образом побудить людей работать сообща так, чтобы обеспечить рентабельный результат{1230}. Без социального научения, языка и обучения осуществлять многоплановую координацию действий множества разных особей очень трудно{1231}. Совместную добычу корма, охоту, защиту от врагов можно наблюдать и у других животных (примером может служить охота у львов или круговая оборона, которую занимают против волков овцебыки), но в таких сообществах особям нечасто отводятся четко различающиеся и при этом тесно связанные роли. Для этого требуются некие средства, позволяющие координировать действия группы, а таких средств у животных обычно не существует. Человек же благодаря языку, обучению и невольному конструированию учебной среды для других получает возможность решить проблему координации; он может отвести каждому из участников процесса конкретную роль и должным образом подготовить к ее исполнению{1232}. И экспериментальные исследования действительно подтверждают значимость языка как инструмента, позволяющего решать координационные задачи{1233}.

Жизненно важным фактором, обусловившим координацию действий в группе, могло выступить и «обучение на практике»{1234}. В ранних земледельческих обществах суровая необходимость произвести достаточно пищи, чтобы прокормить растущее как на дрожжах население, требовала разделения труда и специализации. Чтобы общество функционировало как подобает, нужно было распространять актуальные знания и опыт среди людей, не связанных родством, однако эти навыки зачастую оказывались слишком сложными, чтобы их можно было усвоить за счет простого подражания. Они требовали от потенциального наставника сотрудничества – готовности инструктировать ученика. Немалую часть сложного человеческого знания, связанного, например, с изготовлением орудий или предметов обихода, либо многообразные сведения, подразумеваемые тем или иным родом деятельности, можно без потерь передать только в ходе долгого обучения на практике. А для этого требуется долговременное взаимодействие наставника и ученика{1235}. Так крупномасштабное сотрудничество сделало еще один шаг вперед, поскольку в каждом деле появились мастера-эксперты. В отличие от своих предшественников, которым обучение родни приносило лишь косвенную выгоду, мастера стали обучать чужих им людей и получать непосредственную выгоду в виде ресурсов (пищи, одежды, защиты). Появились профессиональные учителя разных категорий; преимущественно всему богатству знаний и навыков, необходимых для исполнения будущей роли, детей учили жрецы, однако в ранних земледельческих обществах были отдельные наставники, которые обучали боевым приемам, агротехническим хитростям и даже танцам{1236}.

Есть и другие основания полагать, что присущая нам способность к культурному научению, наставничеству и языку существенно увеличила размах сотрудничества у нашего вида{1237}. Вполне вероятно, что обучение изначально развивалось в контексте сотрудничества с близкими родственниками, однако возникновение языка дало возможность распространить учительство и на другие уже сложившиеся процессы сотрудничества, такие как взаимовыгодный обмен, непрямая взаимность и групповой отбор{1238}.