Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Какую-то часть сотрудничества, как между чужими друг другу особями, так и между группами особей, можно рассматривать в качестве взаимовыгодного обмена. И у шимпанзе, и у орангутанов, и у макак и капуцинов наблюдаются различия в поведенческом репертуаре на уровне популяции, однако, если не принимать во внимание миграцию и расселение, свидетельств обмена ценными ресурсами между их сообществами у нас нет. У тех же наших предков-гоминин, которые обладали зачатками языка, различия в материальной культуре между популяциями создавали возможность для обмена добычей и изготавливаемыми ресурсами. Взаимовыгодные отношения, при которых два существа приносят друг другу ту или иную пользу, в животном мире распространены широко. Так, птица волоклюй катается на спине носорогов, зебр, быков и коров и заодно выклевывает из их шкуры клещей и других паразитов{1239}. В выигрыше оказываются обе стороны, поскольку птица получает готовую кормушку, а копытные – личного дезинсектора. Однако появление взаимовыгодного обмена такого рода в ходе эволюции объяснить сравнительно нетрудно: насекомые, которыми с таким удовольствием лакомится птица, копытным не нужны, они не против от паразитов избавиться. Не менее распространены случаи, когда животные оказывают друг другу одинаковые услуги, например, когда лошади или павианы выкусывают друг у друга блох. И в этом поведении тоже нет никакой эволюционной загадки, поскольку услуги равноценны, а значит, обмен можно считать справедливым. А вот эволюцию того обмена, который мы обычно наблюдаем у человека (скажем, орудий на еду), объяснить несколько труднее. Здесь предметы обмена ценны для каждой из сторон, но, поскольку предметы эти разные, приходится договариваться об «обменном курсе». У других животных такая форма взаимовыгодной сделки встречается редко или вовсе отсутствует{1240}. Единственный известный мне документированный пример – сношение «за оплату» дичью у некоторых шимпанзе, которые охотятся на красных колобусов{1241}, но достоверность этого утверждения оспаривается{1242}. Таким образом, мы вправе считать, что обмен желаемыми благами разной ценности у животных чрезвычайно редок{1243}. Вероятная исключительность подобного обмена и наличие его только у человека вовсе не удивительны, поскольку, судя по всему, такой акт требует способности договариваться о курсе, а это крайне затруднительно, когда нет хотя бы протоязыка (или, возможно, гибкой системы общих жестов). Эволюция языка открывала дорогу обмену, а тот влек за собой необходимость приходить к согласию и отбор в пользу дальнейшего развития и усложнения коммуникации. Там, где среда варьирует от места к месту, специфичное для популяции культурное разнообразие у разговаривающих гоминин создавало особенно благоприятную почву для взаимовыгодного обмена.

Торговый обмен предполагает разделение труда, позволяющее использовать как предмет сделки ценные товары или услуги, доступные для одних особей или обществ и недоступные для других, – в силу этой разницы в доступности ресурсов договор о совершении такого акта оказывается выгодным{1244}. Появление крупных стратифицированных обществ и связанного с ним развития разного рода занятий должно было немедленно повлечь расширение пространства для обмена. Собственно, и разделение труда как таковое почти наверняка не возникло бы без торговых сделок. Чем сильнее разделение труда внутри общины и между разными общинами, тем больше возникает возможностей для обмена. В конце концов сообщество преодолевает барьер, за которым оказывается удобнее ввести некий общий эквивалент для облегчения этого обмена, и возникает такой институт, как деньги. Еще в 9000 г. до н. э. средством платежа или мерой стоимости при натуральном обмене служили и зерно, и скот{1245}. Израильский шекель, например, предположительно, ведет свое происхождение от мерки ячменя, соответствующей примерно 180 зернам. Трудно представить, что подобные соглашения удавалось бы заключать без использования языка. Таким образом, нормы, институты и законы устанавливали и закрепляли крупномасштабные отношения сотрудничества между чужими друг другу людьми{1246}, а язык гарантировал, что эти правила и соглашения будут изложены в подробностях и известны всем{1247}.