Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Между тем кое-что науке было известно задолго до этого, по крайней мере по отношению к ряду интенсивно изучаемых видов, таких как крысы, кошки, собаки и голуби: творчество – естественная составляющая процесса научения. В конце XIX в. выдающийся американский психолог из Колумбийского университета Эдвард Торндайк проводил классические эксперименты, выявлявшие наличие у животных способности к решению задач. По итогам этих экспериментов был выведен один из самых известных законов научения у животных – так называемый закон эффекта{400}. В одном из нашумевших опытов Торндайк сажал кошек в тесные клетки, выбраться из которых можно было только приведя в действие запорный механизм – нажав на кнопку или потянув за шнурок. Поскольку заточение в тесном пространстве кошкам не нравилось, они всеми силами и способами старались вырваться наружу – грызли прутья, просовывали лапу в щель, царапали все, до чего удавалось дотянуться, беспорядочно молотили лапами и хвостом. В конце концов кошка задевала кнопку или шнурок, и клетка открывалась. После этого Торндайк сажал ее в клетку снова и наблюдал, как от раза к разу бесполезных действий становилось все меньше, а приводящее к успеху постепенно «отпечатывалось», как он назвал этот процесс, закрепляясь с опытом. На очередной попытке кошка отпирала клетку спокойно и уверенно, уже не тратя даром время на метания.

Эксперимент Торндайка известен как доказательство, что животные учатся за счет повторения действий, которые влекут за собой нечто благоприятное, и отказа от тех, за которыми следует нечто нежелательное. Однако помимо этого эксперимент показал, что процесс научения часто начинается со спонтанного порождения непривычных действий{401}, из которых с накоплением опыта отфильтровываются приносящие успешный результат. К такому же выводу пришел, пожалуй, величайший из всех исследователей поведения – Беррес Фредерик Скиннер, знаменитый гарвардский психолог. Это его имя носит «ящик Скиннера», по сей день использующийся в значительной части экспериментов по изучению поведения животных. Скиннер утверждал, что животные по природе своей активны и постоянно совершают какие-то действия, поэтому новое поведение рано или поздно возникнет, а каким оно будет, зависит от обстоятельств и мотивации животного.

Однако не все животные в равной степени способны к новаторству. Еще в 1912 г. психолог из Бристоля Конви Ллойд Морган рассуждал, что поведение может состоять из повторяющегося компонента, неоднократно возникавшего прежде, и небольшой доли новшества, представляющего собой творческий отход от рутины и особенно заметного у так называемых высших живых существ{402}. Тем не менее исследование правил научения у животных дает все основания предполагать, что порождение новых действий – вполне рутинная составляющая процесса, в ходе которого животные учатся. Современные исследования поведения животных подтвердили выводы основоположников теории научения. И, как мы еще убедимся, новаторство действительно распространено широко, и у представителей разных видов по-разному проявляется склонность к нему{403}.

Несмотря на это, специалисты, исследующие поведение животных, на удивление долго не принимались за изучение новаторства. Все-таки новое, приобретаемое путем научения поведение, распространяющееся в популяции по мере того, как особи перенимают его друг у друга, порождается каким-то одним ее представителем. Для распространения необходимы два процесса: изначальное порождение поведенческого варианта, которое и представляет собой новаторство, и дальнейшая передача новой традиции от особи к особи, называемая социальным научением. Однако если социальному научению у животных посвящается масса литературы, множество конференций, работ и статей{404}, то новаторству у животных почти не уделялось внимание вплоть до XXI в. При этом вокруг смежных тем – таких как неофилия (интерес ко всему новому), освоение окружающей среды и инсайт-научение (внезапные догадки) у животных – сложилась основательная исследовательская традиция; новаторство у человека тоже не испытывало недостатка в интересе ученых, и только новаторство у животных оставалось за бортом.