Неоконченный роман. Эльза

Лежит бутылка у креста, а в ней торчит письмо ко мне.
Я так и не могу понять, все это было или нет.
Но если я и впрямь убит, но если это все не бред,
Выходит, вымысел и ложь — событья прожитых мной лет,
Вся эта адская игра мне лишь привиделась во сне.

Но как тогда мне объяснить происходящее вокруг,

Всю жизнь мою и весь мой мир, — я им ответа не найду.
Иль это только ловкость рук, жонглерство, фокусы в аду?
Я умер в августовский день в том восемнадцатом году.
Уж скоро тридцать восемь лет, как жизнь моя прервалась вдруг.

И, значит, не было солдат, верхом въезжающих в трактир,

Приветствующей их толпы, ведущей каждого коня,
Танцующих на крыше пар и этой ночи ярче дня
От падающего дождя ракет, бенгальского огня,
И барабаны до зари не возвещали людям мир.

На лесопильне Сент-Одиль, выходит, не было снегов,

И на холодном чердаке не замерзал никто из нас,
У каптенармусов своих мы не видали жадных глаз,
Не видели цветных знамен на улицах твоих, Эльзас,
Обозы наши задержать не вышел Рейн из берегов.

И, значит, не было тебя, немецкий городок Решвогг,

И не было зеленых глаз у девушки в одном окне,
Никто не сочинял стихов, что вслух она читала мне,
Я не сумел поцеловать ее не по своей вине,
Когда мне Шуберта «Форель» она играла, видит бог!

И Саарбрюкен, стало быть, решительно не бастовал,

И офицер не отменял приказа, отданного нам,
И подозрительных людей не арестовывали там,
Оркестр «Волшебного стрелка» не шпарил там по вечерам.
И вовсе не было тебя, убитый у моста капрал.

* * *