Неолиберализм и реставрация классовой власти

В декабре 1978 года, столкнувшись после смерти Мао с политической неопределенностью и несколькими годами экономического застоя, китайское руководство во главе с Дэн Сяопином объявило о начале программы экономического реформирования. Это совпало — и во всемирно-исторической перспективе это трудно считать чем-то, кроме случайного совпадения, — с обращением к неолиберальным решениям в Британии и Соединенных Штатах. В результате возникла особая разновидность неолиберализма, сочетавшаяся с авторитарным централизованным контролем. Но многим странам Восточной и Юго-Восточной Азии — особенно Южной Корее, Тайваню и Сингапуру — уже знакома была эта связь между диктатурой и неолиберальной экономикой. Как еще раньше показал определяющий опыт Чили, диктатура и неолиберализм вполне могли сочетаться друг с другом.

Хотя эгалитаризм по-прежнему оставался долгосрочной целью Китая, Дэн утверждал, что для повышения производительности и обеспечения экономического роста необходимо освободить индивидуальную и местную инициативу. С неизбежным возникновением впоследствии определенного неравенства нужно было просто смириться. Под лозунгом «сяокана» — концепции идеального общества, обеспечивающего благосостояние всем своим гражданам, — Дэн сосредоточился на «четырех модернизациях» (в сельском хозяйстве, промышленности, образовании и науке, а также обороне). Реформы были направлены на привнесение рыночных механизмов в китайскую экономику. Идея заключалась в стимулировании конкуренции между принадлежащими государству фирмами и тем самым развития инноваций и роста. Было введено рыночное ценообразование, но это было гораздо менее важным, чем быстрая передача политико-экономической власти в регионы и на места. К тому же Китай должен был быть открыт, хотя и в весьма ограниченной степени и под строгим надзором государства, для внешней торговли и иностранных инвестиций, положив тем самым конец своей изоляции от мирового рынка. Одна из целей этого открытия внешнему миру состояла в обеспечении переноса технологий. Другой целью было получение достаточного количества иностранных резервов для приобретения средств, необходимых для поддержания более сильной внутренней динамики экономического роста.³⁰

Последующий необычайный экономический рост Китая был бы невозможен, если бы поворот к неолиберальной политике на мировой арене не создал пространство для триумфальной интеграции Китая в мировой рынок. Поэтому появление Китая в качестве глобальной экономической силы отчасти следует считать непреднамеренным следствием неолиберального поворота в развитом капиталистическом мире.

Это ни в коей мере не умаляет значимости извилистого пути реформаторского движения в самом Китае. Китайцам, среди прочего, пришлось осознать, что рынок мало что может изменить в экономике без соответствующих изменений в классовых отношениях, частной собственности и всех остальных институциональных механизмах, которые обычно встречались в процветающей капиталистической экономике. Развитие в этом направлении было медленным и зачастую отмеченным серьезными противоречиями и кризисами. Например, в 1980-х годах стало очевидно, что своими феноменальными темпами роста Китай во многом был обязан частному сектору, а не, как надеялись китайцы, бюрократически организованному государству, становившемуся все более производительным и конкурентоспособным вследствие рыночных реформ и более гибкого подхода к рыночным механизмам ценообразования. Это было так, несмотря на серьезную поддержку, которая оказывалась государственным предприятиям (частично через регулирующий и политический контроль, но также через дифференцированный доступ к регулируемым государством кредитам), в отличие от множества предприятий в небольших городах и деревнях, которые возникали благодаря местным инициативам, а также местному частному капиталу. Но если основой роста был местный или частный, а не централизованный государственный сектор, то для поддержания роста необходима была дальнейшая децентрализация и приватизация. Параллельные политические требования либерализации, которые в конечном итоге привели к подавлению студенческого движения на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, свидетельствовали об огромных противоречиях в политической области, которыми сопровождалось экономическое движение к дальнейшей либерализации.

Ответом на события 1989 года стала еще одна волна экономических реформ, которые еще больше приблизили Китай к ортодоксальному неолиберализму. Вонг пишет об этом так: