Неоновые росчерки

На этом же прекратилось и последнее, третье воспоминание, 'ключом' к которому был нож Карташева.

В ту же секунду, за спиной, я услышала плачущий и отчаянный крик:

- Нет! Не трогай меня! Не надо! Не трогай!..

Я поспешно обернулась назад и на миг приросла к полу, не в силах пошевелиться от увиденного.

Передо мной стоял Панкрат... Но, он был серовато-угольного цвета, покрытый какой-то странной гарью и овеянный густым слоем дыма. А глаза этого чудовища из кошмаров источали мерклый желтовато-белый свет.

- Ты забыл, кто твой отец Марк? - чудище протянуло руку к малышу и тот зашелся истеричным надрывающимся криком.

Не придумав ничего лучше, я бросилась между ними и закрыла собой малыша.

- Ты!!! - взвыло чудовище в виде Панкрата. - Ты всё испортила!!! Ты всё разрушила! Всё, что я создал! Ты уничтожила!!! Да как ты посмела?!!

Его слова звучали пронзительным утробным и чуть вибрирующим демоническим голосом.

Он замахнулся. Маленький Карташев, за мной, пронзительно и тонко вскрикнул.

Я взглянула в свирепые желтые глаза, и на миг меня захлестнул удушающий лихорадящий ужас. Но уже через долю секунды я вдруг, с ошеломляющей очевидностью, поняла, что могу и должна ему противостоять. Так же, как тому псу, в доме Мирбаха. Так же, как Монохромному Человеку и Сумеречному Портному. Я должна, я могу, у меня есть для этого силы...

Наполнившая меня уверенность, развеяла, навалившееся было на меня, грузное чувство страха.

Одновременно с этим, словно отражение моих чувств и внутренних сил, ореол света вокруг меня вспыхнул ярче прежнего. Повеяло знакомым чувством приятного мороза, кажется я услышала шум ветра, в котором потонул крик стоящего передо мной монстра.

Его буквально окутало моим светом. Серебристо-белое сияние вихрилось вокруг его темно-серой фигуры.

От порывов ветра у меня взметнулись волосы. По комнате стремительно закружились сверкающие точки снежинок.

Монстр выл, сопротивлялся, но слабел на глазах. Серая фигура уменьшалась, её черты скрадывались, силуэт быстро уменьшался. А гудящий гневный вой истончался, пока не превратился в противный и жалкий визг.

Когда ветер со снежно-бриллиантовой метелью утихли, передо мной, в рассыпанном по полу снегу, лежали тускло поблескивающие обломки новогодних игрушек. В их осколках я рассмотрела искаженные и размазанные отражения случившихся больше двадцати лет трагических событий.

Когда по вине жестокого пьяницы, была разрушена семья. Когда убийство и унижение матери породило в разумах трёх маленьких мальчиков бесконечный и кошмарный мрак, насыщенный желанием убивать, уничтожать и мучить.

Поддавшись странному праведному порыву, я шагнула вперёд и правой ногой раздавила эти осколки. Они не лопнули с тонким звоном, как обычные елочные игрушки.

Они не издали и звука, только из-под моего правого кроссовка взвились вверх пару тонких дымных струек, которые тот час же испарились.

Я обернулась на маленького Марка.

Малыш с изумлением, настороженно глядел на то место, где только что лежали осколки, хранящие самый страшный миг в его жизни. Тот самый миг, который взрастил в этом мальчике безжалостного монстра.

Он вдруг поднял на меня взгляд заплаканных глаз и произнес тоненьким, но уверенным голосом:

- Знаешь, что?

- Что? - тихо спросила я.

- А я... я больше не боюсь...

Я не успела ничего ответить, воспоминание, по своему обыкновению, растаяло, сникло и испарилось, извергнув меня обратно, в нашу реальность.

Я очнулась и увидела над собой обеспокоенное лицо Стаса.

- Ника, ты... - начал он.

Но я, проворно поднявшись, выглянула из-за его плеча.

Клетка автозака была открыта и внутри Ящер с тремя полицейскими, что-то делали возле лежащего на полу Марка Карташева.

Я видела, как тряслись и стучали по полу его ноги. Как его тело колотила судорога.

Я порывисто поднялась и бросилась к клетке.

Моему взору немедленно предстал Карташев, который конвульсивно бился в судорогах и выгибался вверх, скребя обломанными окровавленными ногтями металлический пол. Глаза его были безумно вытаращены и обращены в потолок. А изо рта, прямо через сжатые с сумасшедшим оскалом зубы, толчками выбивалась пенистая слюна.

В глазах, оглянувшихся на меня Яши и полицейских было непонимание, шок и нечто похоже на страх.

Они глядели на меня с откровенной напряженной опасливостью. Они смотрели на меня так, словно боялись, будто я брошусь на них или покусаю. Смотрели со смешанным чувством страха и брезгливостью.

Мне на плечо легла рука Стаса.

- Ника, пойдем, - сказал он.

Я позволила ему себя увести. Перед глазами застыла сцена с бьющемся в эпилептическом припадке Марком Карташевом.

- Стас, - дрожащим голосом произнесла я, когда мы вышли из автозака...

- Давай поговорим в машине, Ника, - перебил меня Стас.

- Хорошо, но сначала нужно отправить полицию в Нефедьево! Остальные двое Масок направились туда! Им позвонил какой-то мужчина и сообщил, что 'братья прячутся в Нефедьево'!

Тут мои глаза расширились от внезапно нахлынувшего озарения. Я вспомнила полицейских, Жанну Микадзе и всё встало на свои места, сложившись прочным и логичным образом.