Неоновые росчерки

Это говорили, те самые теплые, нежные и искрение материнские чувства, которые питали это воспоминание в виде Антонины. Именно такой её запомнил маленький Марк Карташев, перед тем как она погибла у него на глазах.

- Я... я помогу ему, - пообещала я, глядя в светящиеся глаза-крестики.

Я отвернулась и почти сразу за моей спиной раздался топот ног.

- Здорово, женушка, - произнес знакомый скрипучий голос.

Я, на несколько коротких мгновений, оцепенела, узнав Панкрата.

- Милый, ты забыл разуться...- точь-в-точь, как тогда, в роковой вечер, проговорила Антонина.

- Что ты сказала? Что ты сейчас там мне ***данула, корова драная?! А?!

Я невольно вздрогнула, когда он закричал.

Антонина что-то ответила ему, а затем он начал бить её.

Я слышала его глухие ожесточенные и глухие удары, сдавленные крики Антонины и жуткие ругательства Панкрата.

Я не оборачивалась, помня данный мне завет. Дрожащими руками, одну за другой, я продолжала методично надевать игрушки на растопыренные ветки ели.

Как назло, чертовы нитки не хотели налезать на ощетинившиеся иголками ветки. У меня были исколоты все пальцы, я отчаянно нервничала, старалась побороть охвативший меня страх.

Я старалась не реагировать на крики и звуки ударов за спиной. Я изо всех сил подавляла в себе любой порыв обернуться.

Оставалось ещё три игрушки.

Антонина рыдала за моей спиной, а Панкрат рассыпая матерные проклятия продолжал убивать её.

Здесь и сейчас, прямо за моей спиной, в шаге от меня полностью повторялся кошмар той ночи.

Я одела последнюю игрушку на елку и все разом смолкло.

Просто внезапно наступила полнейшая тишина.

Я посмела обернуться и обнаружила, что кроме меня в комнате больше никого нет.

А в стене напротив светлеет приоткрывшаяся дверь. Я приблизилась к ней, витавший вокруг неё темный дым с визгливым шипением испарился.

Из-за двери раздался плач и я рванула на себя дверную ручку.

Передо мной предстала комната, как капля воды, похожая на ту, из которой я вышла вначале - детская.

Здесь, на ковре, сидел мальчик лет четырёх и что-то строил из цветных кубиков.

Когда я вошла, он поднял на меня взгляд с заплаканными глазенками и прохныкал:

- У меня ничего не получается...

Он снова заплакал.

- Помоги мне! Помоги!.. Почему у меня ничего не получается?

Я подняла взгляд на следующую дверь, подошла к ней и с удивлением обнаружила, что вместо привычной дверной ручки... на ней красуется игрушечный пластмассовый кубик.

- Мы не можем уйти отсюда, пока не достроим башенку... - сообщил мне сидящий на полу Марк.

Я обернулась на него и снова взглянула на игрушечные кубики, из которых он пытался выстроить свою 'башенку'.

Кажется, я поняла. Мне нужно помочь, в этом воспоминании, построить маленькому Марку его башню из кубиков.

Возможно это, как раз то, что он не успел сделать тогда, в ту ночь и... не знаю, что будет дальше, но по-другому я точно не пройду дальше по его воспоминаниям.

- Ладно, хорошо, - мягко произнесла я.

- Мне нужны кубики, которые я потерял, - мальчик оглянулся вокруг. - Поищи их в комнате, мне не хватает всего четырёх кубиков...

- Ладно, - настороженно повторила я. - Как скажешь, малыш.

Найти кубики было не так уж сложно - один был за диваном, второй под столом и ещё два каким-то образом оказались в цветочных горшках, на окне.

Когда я помогла Марку достроить его башню, мальчишка вскочил, радостно хлопая в ладоши.

А дверь, ведущая дальше тут же приоткрылась, приглашая меня идти дальше.

- Возьми меня с собой! - вдруг захныкал ребенок и подбежал ко мне. - Пожалуйста... Помоги мне сбежать от него!

Он выразительно посмотрел на меня снизу-вверх.

- От него? - осторожно переспросила я. - От твоего... папы?

Маленький Марк тут же ретиво закивал головой.

- Он хочет, чтобы я был плохим... очень плохим... И заставляет меня делать очень плохие вещи другим людям...

'Очень плохие вещи'.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что происходит в сознании Марка.

До роковой ночи он был вполне себе обычным ребенком. А случившийся тогда кошмар, искалечил, перевернул и наполнил мраком сознание ребенка. А воплотился пережитый ужас, конечно же, в виде Панкрата убивающего свою жену.

За дверью, из которой я пришла прозвучал знакомый топот.

- Быстрее! Он идёт! - запричитал мальчик и подбежал к двери. - Быстрее, не дай ему поймать меня! Он опять закрое меня здесь! Чтобы я не убежал!.. Пожалуйста! Бежим!

- Ма-арк!!! - прозвучал скрипучий голос Панкрата из-за двери. - Иди сюда! Я твой отец и я зову тебя!!!

Господи, да в отравленном сознании Карташева происходит просто психоделический и безграничный кошмар, нагоняемый пугающими впечатлениями из прошлого и страхом... Конечно же, прежде всего, воплотившиеся в Панкрата воспоминания, были паталогическим страхом маленького Марка.

Мы выскочили через дверь и оказались в следующей комнате. К моему удивлению это был та же комната, где Антонина наряжала ёлку, только теперь здесь не было ни Антонины, ни новогодней елки.

Только четыре стены и четыре двери.

- За ними то, что ты ищешь, - маленький Марк пальчиком указал на три закрытые двери. - А это ключи...