Неопознанный ходячий объект

– Так же. Звони. – Я протянула Женьке телефон, она поспешно набрала номер, произнесла слова приветствия и вскоре начала гневаться. Разговор вышел эмоциональным, хоть и занял не более двух минут.

– Вот гад, – в досаде сообщила Женька, – у него, видите ли, времени не было. Ну, ладно… Теперь у него со временем будет полный порядок, об этом я позабочусь.

– Когда ему можно позвонить?

– Завтра.

– А завтра он порадует нас сведениями?

– Если нет, то лучше ему скоропостижно скончаться.

Зная Женьку, я была согласна: в самом деле лучше.

Мы ускорили шаг и минут через десять уже входили в калитку. Сразу стало ясно: в пансионате что-то происходит. С веранды доносились возбужденные голоса, я заметила Колю и Василия, устроившихся на ступеньках, а затем и остальных обитателей. Тут выяснилось, что об обеде забыли не только мы, но и гостеприимная Мария Павловна. И тому было две причины: первая – появление у нас участкового, вторая – обнаружение второй руки, то есть кисти. Она лежала в тряпочке на подоконнике вместе с первой. Заметив нас, подошел Валера и шепнул:

– Степаныч смылся.

– Что? – растерялась я.

– Ушел к себе вздремнуть, собрал вещички и сбежал.

– Думаете, он…

– Это вон ему думать надо, – ткнул Валера пальцем в пожилого мужчину в милицейской форме, который, сидя в плетеном кресле, обливался потом, с тоской глядя на пеструю тряпку на подоконнике.

– Как нашли вторую руку? – шепотом спросила я.

– Решили прочесать все в округе, и Коля нашел ее под кустом совсем недалеко от ограды пансионата, в рюкзаке.

– Место показать сможете? – быстро спросила я.

– Конечно, – поднял брови Валера и тут же спросил: – А зачем вам?

– Интересно. Мы же журналисты.

– Я думал, вы Кукуя ловите.

– Кукуй нас тоже интересует, – не стала я спорить. На этом разговор пришлось закончить, так как Мария Павловна, заметив нас, сказала:

– А вот и девочки. Василий Иванович, девочки пришли, журналистки из областного центра.

Василий Иванович с трудом оторвался от лицезрения конечностей, завернутых в тряпку, и взглянул на нас.

– Здравствуйте, – дружно сказали мы.

– Здравствуйте, – без энтузиазма кивнул он.

Женька предъявила свое удостоверение, а я пошла в комнату за паспортами. Минут через десять, завершив процедуру знакомства, мы приступили к беседе. Василий Иванович задал нам стандартные вопросы, на которые мы вполне стандартно ответили, заранее договорившись с Женькой молчать о голове. Прежде всего до сих пор неясно, была она или нет, к тому же возникал вопрос: если мы видели голову, отчего же сразу не сообщили в милицию? И не отговоришься, что позвонить не могли, раз о наличии у нас телефона участковому известно доподлинно. О Горемыкине тоже умолчали, потому что скелет его – глупость страшная. А так как в милиции у нас особыми талантами не блещут, то сдуру вполне могут вплотную заняться Горемыкиным, что, безусловно, уведет следствие в сторону.

Разговор с участковым много времени не занял. Между тем к веранде подтянулись все жители деревни и теперь хмуро взирали на участкового. Тот упорно избегал взглядов и выглядел задумчивым. Милиция из района сюда не торопилась, вот и выходило, что отдуваться придется участковому, который гадал, что ему теперь делать с руками, а главное с жителями, которые требовали от власти ответа: что ж это такое творится?

Порыскав в толпе взглядом и в очередной раз не обнаружив Вову Татарина, я подошла к участковому и сообщила о его исчезновении. Василий Иванович оживился и попросил Зинаиду, жену Вовы, взглянуть на кисти. Зинаида долго собиралась с силами, но в конце концов взглянула и твердо заявила, что руки не мужнины, эти хоть и страшные, но чистые, а у мужа руки сроду чистыми не бывали, даже после бани под ногтями черно, к тому же на правой руке у Вовы отсутствовало два пальца, и это каждый знает, а здесь они на месте. Участковый слегка смутился, наверное, потому, что о Вовиных пальцах, точнее об их отсутствии, забыл и теперь чувствовал себя виноватым.

– Выходит, кто-то из чужих, – изрек Василий Иванович.

– Так чужих в деревне не было, – загалдели бабки. – Кто был, все на месте.