Читаем Неосознанное стремление (СИ) полностью

Самый страшный день в жизни Тома начался вполне обыденно. Он открыл глаза ближе к обеду, потянулся и широко зевнул. За окном все то же привычное серое небо, никак не сочетающееся с его хорошим настроением. Парень встал под теплые струи воды, которые так приятно касались его кожи, немного возбуждая чувствительный пах. Он посмотрел вниз и увидел еще не оформленный, но готовящийся к этому, стояк. Том улыбнулся, вот что делает с ним предвкушение встречи. Он намерено не стал себе дрочить, рядом с Биллом хотелось быть возбужденно-безумным, ведь брюнету это так нравилось. Думать о том, что им может повезти, и они насладятся этой ночью друг другом, их любовью, разделят страсть, Том просто не мог себе позволить. Иначе рисковал кончить, даже к себе не прикасаясь.

Он налил себе кофе и потянулся в шкаф за булочками. Чашка с бодрящим напитком, свалилась в раковину от неосторожного движения и разлетелась на несколько частей. Тогда его впервые пронзило предчувствие беды. Он замер и уставил взгляд на мелкие осколки фарфора.

«Разбитая посуда утром, разбитое сердце вечером», - вспомнил он присказку его бабушки и закусил губу.

-Я становлюсь параноиком….

Том перекусил, никуда не торопясь, посмотрел телевизор, по которому шла какая-то интеллектуальная телевикторина, но он смог ответить только на пару первых вопросов, рассмеялся и переключил на какой-то второсортный фильмец о гангстерах.

Было почти три, когда он вышел из дома, решив прийти пораньше. Бруно ему нравился, хоть и была в нем какая-то загадка, но Тома она не особо раздражала. Разговор с ним успокаивал, его рассудительный голос ложился бальзамом на израненную душу.

Но чем ближе он подходил к его дому, тем сильнее его захватывала необъяснимая паника, хотелось развернуться и убежать домой. Но какая-то очень любопытная часть Тома, та, которая делала его упрямым и решительным, довела его до дома блондина. Он подошел к углу, намереваясь повернуть к крыльцу, и услышал голоса. Резко остановившись, он прислушался. Голос Билл, один из тех голосов, которые он узнает даже глухим, и Бруно. Том не хотел подслушивать, совсем нет, но фраза, сказанная брюнетом, заставила его тело замереть.

- Иди сюда и обними меня, быстро!

Том выглянул из-за угла и осмотрел открывавшуюся картину.

Билл стоял на крыльце, облокотившись на перила, спиной к Тому, и смотрел на Бруно, который стоял чуть подальше от него.

-Смотри, начался снег, - брюнет закинул голову и рассмеялся, - не хочешь обнять меня под первым снегом?

- Когда это ты стал таким романтиком? – спросил Бруно, так и не сдвинувшись со своего места.

-А я и не стал.

- Билл, неужели ты совсем не волнуешься? – спросил он, его голос дрогнул.

-Нет, - он закурил, - Том все сделает на пять с плюсом. Он хоть и наивный, но далеко не глупый.

-Билл…

- Не начинай! Не зли меня, - холодно сказал он, - еще и обнимать не хочешь. Обижусь и уйду, - сказал он наигранно обижено и рассмеялся.

- Он любит тебя, дурак.

- Еще одно слово о любви и я уйду, - сказал он с предупреждением, - я в лепешку ради нас разбиваюсь, а ты про какую-то любовь все втираешь! Осточертело. Не верю я в любовь!

Том похолодел. Он не мог понять, что он сейчас слышал. Не мог или не хотел…

- Ты так просто сможешь его использовать и оставить?

-Это был мой план с самого начала. Раньше тебя это не волновало.

- Раньше я не был с ним знаком. А теперь… это высшая степень подлости.

Билл фыркнул.

- Пустые слова. Чувства других для меня, что грязь под ногами. Противно, но надо терпеливо смиряться.

- Перестань! – Бруно разозлился, - я тебя знаю очень хорошо. Он тебя зацепил.

- Нихера ты не знаешь! Лучше заткнись. Я все решил еще пару месяцев назад, и если ты меня так хорошо изучил, то должен знать, что своих планов я не меняю. Он его убьет, мы с тобой уедем отсюда, и будь проклят этот город и все, кто тут останется.

-Ты будешь жалеть, что потерял его, всю свою жизнь.

Билл рассмеялся.

-Дурак ты.

-И ты дурак.

-И я, - грустно сказал он.

- Он любит тебя.

-Ты повторяешься…

-Потому что это правда.

-Даже если и так, он любит совсем не меня, - Билл фыркнул, - он меня даже не знает. Он считает меня жертвой, влюбленным мальчиком, ахающим от искренних чувств. «Ах, Том, ты такой восхитительный!», - изобразил себя брюнет писклявым голосом и рассмеялся, - я не имею ничего общего с его Биллом. Думаешь, я реально тот дебил, который смотрит на него полными любви газами? Не смеши меня!

- Покажи ему себя. Я уверен, он примет тебя любого.

-Я никак не возьму в толк, - голос Билла упал на пару тонов ниже и стал ледяным, - ты хочешь, чтобы я уехал с ним и бросил тебя?

-Я не об этом…

-А о чем? – Билл был не просто зол, он был в ярости, - ты самый мой родной человек, я ради тебя… а ты…

-Билл…

-Уйди от меня! Больше не хочу обнимашек, уйди! – Том слышал, как началась какая-то возня, - дурак, ненавижу тебя.

- Кто бы тебе поверил.

- Я никогда тебя не оставлю, Бруно.

-Я тебе и не позволю.

-Тогда о чем ты сейчас?

-Путь он едет с нами.

-Сдурел? Точно нет.

-Почему?

Билл замолчал на минуту.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия