Читаем Неосознанное стремление (СИ) полностью

-Умеешь рисовать ромашки? – тепло спросил Том, и глаза, смотрящие друг на друга, сказали все без слов. Намек растревожил прекрасные воспоминания у обоих.

- Я попробую, - тихо, почти интимно, сказал Билл и наклонился над листом.

- А я пока ребенка нарисую. Подвинься.

Билл слегка отодвинулся, и Том стал к нему вплотную, тела соприкоснулись, и вот это был кайф. Том чувствовал жар через слои одежды, чувствовал его запах, врывающий в легкие, приносящий головокружение и приятное возбуждение, которое бежало по крови и приподнимало волоски на коже. Они как будто специально рисовали очень долго, чтобы потянуть время, и насладиться возможностью побыть рядом. Одной из последних возможностей.

-Том, это что за член? – Билл ткнул пальцем с черным ногтем в его рисунок.

Том хохотнул.

-Это запеленованный ребенок!

- Ужасно! – воскликнул Билл, и Том пихнул его локтем в бок.

- Я старался, между прочим.

Билл рассмеялся и толкнул его в ответ.

- Этот жуткий член испортил все мои художества.

-Это не член! – наигранно обиженно ахнул он, и Билл рассмеялся еще сильнее.

Том уже не контролировал себя, опьянев от эйфории, он ущипнул Билла за бок, и тот, пискнув, схватил его пальцы, игриво отталкивая, и пихнул его бедром от себя.

Том рассмеялся. Вот оно счастье, неземное, восхитительное, головокружительное. Гори все огнем, когда он так близко, когда он улыбается только ему…

-Билл, ты…

- Каулитц! – прогремел на весь класс взрослый мужской голос, и все обернулись к двери, - появился, наконец.

В дверях стоял директор. Билл кивнул.

-Керн не передал, что я просил сразу зайти ко мне?

-Я передал!

-Я зайду после уроков, - сказал брюнет.

-Нет, нет. Пойдем сейчас. Разговор есть.

-Но… у меня биология. Я и так пропустил дофига.

-Керн, скажешь учителю, что Билл у меня, пусть не ставит пропуск. Пошли, Каулитц!

Билл кинул на стол маркер, который все еще держал в одной руке.

-Кажется, кто-то очень соскучился по твоей заднице, - очень тихо сказал все тот-то борзый парень, но услышали все.

Билл метнул на него ледяной взгляд.

- Думаешь, если я поулыбался пару минут, то не смогу засунуть тебе в зад маркер? На твоем месте я бы не проверял. Засовывать посторонние предметы в девственные задницы - мое хобби, так что заткни рот ради блага своей же дырки.

Брюнет развернулся и быстрым шагом вышел из кабинета.

Том посмотрел на нарисованные Биллом ромашки и чувствовал, как медленно умирает.

Уроки тянулись мучительно долго, на биологии в дебатах они проиграли, Том потерял всякий интерес к этому после того, как брюнет ушел. Все веселье вмиг выветрилось, оставив мерзкий тоскливый осадок, как оскомину на зубах.

-Том, я хотел поговорить… - сказал Сид, когда они выходили из школы.

-Давай, - Том остановился и кивнул.

-Пошли в машину.

Как только они оказались в холодном салоне, Том включил печку и повернулся к Сиду.

- То, что сегодня было на биологии. Том… - Сид выдохнул, - Вы, что, вообще творите?

-То есть?

- Если бы вы видели себя со стороны… Все искрится вокруг вас. На вас смотреть невозможно, становится горячо… Вам бы в порно, да только и сцен постельных не надо, просто рядом постоите, а люди подрочат.

Том сам почувствовал жар от его слов и расстегнул куртку. Сердцебиение зашкаливало.

-Вы поедаете друг друга глазами. Только прикасаетесь, а кажется, что вы уже трахаетесь во всех позах. Это просто сумасшествие…

Том выдохнул. В пахе пульсировала кровь, в штанах сейчас был приличный такой стояк.

-Его взгляд… Это так хорошо видно на контрасте, взгляд на меня, глаза ледяные, взгляд на Криса, глаза горят ненавистью, взгляд на тебя, и прямо теплый солнечный свет из глазниц.

-Правда? – Том был готов разрыдаться прямо сейчас и расцеловать друга за такие слова.

-Да, блин. Ты влюбленный идиот и жутко палишься, но блин никогда не думал, что скажу такое про Билла, но он тоже не спасает положения. Вы вели себя как влюбленные голубки в брачный период. И это видели все!

Том потер лицо ладонями.

-Йорг тебя прибьет. Я тебе точно говорю. Он и так зуб на тебя точит, а если до него дойдет это…

-Я уезжаю через десять дней.

-Блин, пойми меня правильно, но поскорее бы. Если Йорг до тебя доберется, не знаю, что надо будет сделать Биллу, чтобы тебя отмазать.

Том вздохнул и завел машину.

- Теперь что будет.

-Просто будь осторожен. Постарайся не пересекаться с Биллом до отъезда.

Том кивнул. Именно это решение самое правильно, да, так он и поступит. Обязательно.

Сид открыл дверцу машины, но Том его окликнул.

-Ты знаешь, что у них за дела с Луисом?

Друг пожал плечами.

-Их теперь часто вместе видят. Не знаю. Но тот ему кофе, булочки… Опять Каулитц что-то задумал. Жаль Луиса, неплохой парень, вроде.

Том в миллионный раз перетерпел укол ревности и тяжело выдохнул. Какая ему теперь разница, он все равно скоро уезжает.

Парень зашел домой и посмотрел на коробки упакованных книг и документов, которые мама выставила в коридор.

-Позвонила в редакцию. Попросила подобрать для меня работу в каком-нибудь крупном городе. Не хочу больше маленьких миленьких городков. Брр, - она поежилась, - у меня от них теперь навсегда неприятный осадок.

Том грустно рассмеялся.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия