Читаем Неосознанное стремление (СИ) полностью

Том засунул фото в карман и, бросив на мать раздраженный взгляд, направился в свою комнату.

С Сидом они решили посидеть в каком-нибудь баре, набрали пива и проговорили до самой ночи.

-Ты все пропуски успел закрыть к зачетам?

-Да, всю неделю с Эммой занимался.

-Круто. Значит неделя мучительных зачетов и здравствуй каникулы. Будешь справлять Рождество с Брутом?

- Да, у него дома. Это уже что-то наподобие традиции. Всегда весело. А ты?

-У нас тоже всегда какое-то сборище у кого-нибудь дома. Но к вечеру уже все обкуренные, поэтому на праздник как-то похер. Хотя в прошлом году, кто-то даже оделся в костюм Санта-Клауса, наверное, это самый запоминающийся эпизод.

Парни улыбнулись, но невесело.

-Я буду скучать, - тихо сказал Сид.

- Я тоже. Рад, что мы с тобой подружились, хотя первоначально… - Том хохотнул.

-Что?

-Ты мне не понравился.

- Блин! – Сид толкнул его в плечо, - а ты мне сразу понравился, - сказал он наигранно обижено, и парни рассмеялись, - в свое оправдание скажу, что я был тогда жутко зол, Фрэнка исключили, потом мы еще и переспали…

-Я понял, - сказал Том и улыбнулся своему воспоминанию, вот он зашел в класс впервые, сел за парту с Дирком, познакомился с Сидом, даже не подозревая, что он станет ему другом с большой буквы.

- Звони хоть иногда, ладно?

Том потрепал его по плечу и кивнул. Конечно, позвонит.

Сегодня опьянение было приятным, в меру расслабляющим, но мозг работал еще в полную силу. Том отвез друга домой и посмотрел на часы. Начало одиннадцатого. Домой не охото, мама с ее чрезмерно-воодушевленными сборами его жутко раздражала. И что можно так долго паковать? У Тома складывалось впечатление, что пока он в школе, она эти коробки разбирает, а при нем снова пакует.

Он раздумывал, куда бы поехать. В голове всплыла картинка места, с которым он однозначно хотел бы попрощаться. Том выехал на центральную дорогу и рванул к озеру.

Машина остановилась на повороте в лес, и он всмотрелся в темноту. Страшновато. Уже одиннадцать, фонари только на центральной дороге, а вглубь ехать пару километров. Темно, да и диких животных не мало. Может идея не из лучших? Можно вернуться сюда днем, так безопаснее.

Вот только Том уже не слушал доводы разума и свернул на грунтовую дорогу. Сбросив скорость, он медленно пробирался все дальше в лес, всматриваясь в ухабистую землю, освещенную светом фар на метр вперед.

Он увидел впереди опушку и выдохнул с облегчением. Вроде приехал. И почти без происшествий, только приложился днищем о большую кочку. Фары погасли, на несколько секунд Том погрузился во тьму, а потом глаза начали выхватывать из темноты образы предметов и через пару минут уже полностью адаптировались к слабому освещению от звезд и луны.

Воздух был кристально чистым, свежим и слегка морозным. Он вздохнул полной грудью, как только вышел из машины, и медленно побрел к кромке воды, которая покрылась очень тонким слоем льда.

Присев на корточки, он притронулся к твердой холодной поверхности, лед разломился и пальцы утонули в ледяной воде.

- Ты следил за мной? – услышал он хриплый голос за спиной и так напугался, что сильно вздрогнул и начал заваливаться назад, но успел выставить руки и выровнять свое положение.

Он резко обернулся и посмотрел на Билла, которой сидел слегка позади и сбоку от него на камне. Не удивительно, что он его не заметил. Застывшая худая фигура, вся в черном, не шевелится и сливается с деревьями.

- Можешь не отвечать. По реакции я понял, что нет, ведь, актер из тебя херовый.

Том молчал, он выбрал камень с гладкой поверхностью и сел на него, недалеко от Билла, на один с ним уровень. Прекрасная возможность поговорить, и он ее не упустит.

- Это мое место, зачем приехал сюда? – кажется, Билл злился, что его покой нарушили.

Том цокнул.

-Это место не твое, а общественное. И это мое дело, где проводить вечер субботы. Мне больше интересно, как ты здесь оказался. Пришел пешком?

- Не суй свой нос в мои дела.

Вот, как всегда. Как можно поговорить спокойно, когда он даже на самые безобидные вопросы отвечает грубостью? Явно хочет поругаться.

Том устало выдохнул и уставил взгляд на воду. Она отражала звезды и блестела, лунная дорожка уходила далеко вперед, к горизонту. Интересно, если пойти по ней, куда она тебя выведет? А вдруг туда, где он сможет сидеть рядом с ним столько, сколько захочет, вот так, как сейчас, не на что больше не претендуя, только они вдвоем и звезды над их головами.

- Я уезжаю, - тихо сказал он.

-Я знаю.

Том резко повернул голову и уставился на непроницаемое лицо. Точенный заостренный профиль, уверенный взгляд черных манящих глаз, которые как всегда горят сумасшедшим огнем. Боже, как он красив!

- Удивлен, что ли? – Билл слегка улыбнулся, - Господи, Том, я считал, ты меня достаточно хорошо изучил. Думаешь, я стал бы палиться перед всеми на биологии, если бы не знал, что твоя мамочка уже купила вам билеты в Берлин? Том, я еще не проебал мозги…

Том покачал головой, и как он об этом не подумал.

-Когда ты узнал?

- Я понял это еще в клубе после твоей речи о на…твоей песне. Потом пробил билеты…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия