Неотения

Вслед за сон-травой, напившейся солнечного сока, прорастают цветки жёлтого горицвета. А везде уже в рост идёт зелёная трава. Степь словно дышит полной грудью. Растения первыми запускают новый жизненный цикл, и, как только они раскрывают свои цветки, тогда-то и просыпаются насекомые, которые спешат, словно хотят успеть насладиться жизнью и оставить своё продолжение в ней. В зелёных, пока еще не высоких волнах травы, появляются нежно-голубые мелкие цветки гиацинта и белые крупные ветреницы. А в небе парят, играют в воздушных потоках птицы, разбивающиеся по парам и наслаждающиеся ширью небесного свода.

Трава поднимается, тянется к солнцу, и на её фоне уже не заметны отцветшие сон-трава, гусиный лук, горицвет и даже цветки ветреницы, от которых остались только маленькие пушистые шапочки.

Степь не любит однообразия, и вот красными пятнами зацветают воронцы, а вместе с ними начинают свою короткую песнь петушки с желтыми, фиолетовыми, а некоторые и с тёмно-бордовыми гребешками. Но и ковылю есть место в этом веселом разноцветье, который выглядит в степи, как старик, убеленный сединами, среди веселой малышни. Шелестят его белые волоски, словно разговаривают, а шмели уже начали собирать запасы на зиму, и своим жужжаньем прерывают неторопливую беседу разнотравья.

Аромат ванили разносится над зелёным ковром – это цветёт бледно-розовыми невзрачными цветками козелец. Рядом с ним распускает свои голубые колокольчики ломонос, только нет в его колокольчиках язычка, но степь, несмотря на это, все равно шумит и волнуется, как народ от призывных ударов колокола, который звонит во время праздников или если пришла беда.

Солнце, набравшись силы, становится не таким жгучим. Ночные холода отступают, и только ветер всё так же гонит волны по зелёной траве. Пение птиц замолкает, кончилось время знакомств и встреч, пришло время заботы о потомстве, птичьи разговоры становятся короче и деловитее. Степь готовится к лету.

Неторопливо, день за днём, зелень начинает сменяться фиолетовым пестротравьем – зацветает шалфей. Двугубые цветки его смотрят во все стороны в ожидании насекомых. И вот грузный желтый шмель медленно подлетает и заглядывает в фиолетовый зев, на дне которого лежит сладкий и такой желанный нектар, но и шалфей не хочет отпускать своего гостя от себя и награждает его ещё и пыльцой. Дополняют шалфейный наряд степи: вязель – фиолетово-белым, а мышиный горошек – фиолетово-лиловым цветом. А ещё у самой земли, прижимаясь и словно бы боясь от неё оторваться, отгорает чабрец. И, хотя он едва заметен, именно благодаря ему степь насыщается неповторимым ароматом, от которого веет бесконечным простором, и сухой воздух становится как-то по особенному свеж, а голубой свод неба необъятен!

Вслед за фиолетовым нарядом у степи припасено белое платье из цветков ромашки, клевера и таволги, но и его она носит недолго. Солнце сжигает всё, и к концу лета только бурая трава прикрывает степь. День укорачивается, и выросшие за лето птенцы с родителями сбиваются в стаи, готовые отправиться в далекое путешествие. Кажется, что жизнь закончилась на этой опустевшей равнине, и уже ничто и никогда не зацветёт до наступления новой весны; но это, к счастью, не так.

Если в начале осени пойдут хорошие дожди, то первоцветы еще раз поднимут свои цветки, а трава отрастёт зеленью, чтобы затем надолго укрыться белым покрывалом снега…

В СОСНОВОМ ЛЕСУ

Чёрная туча наползает на солнце. Но затем, словно бы не вынося огненного жара, освобождает дорогу солнечным лучам к сосновому лесу, в котором огромные стройные мачты слегка качаются под порывами ветра. Зеленые паруса хвои не пропускают свет к ржавому пологу, покрывающему землю. Есть здесь, однако, просветы, там, где деревья не выдержали непогоды. Упали и лежат уже мертвые, но полные жизнью лесных обитателей, нашедших свой дом. А поляна, освещенная солнцем, дает место земляничному раю. Земляника в сосновом лесу мелкая, но, может быть, именно от этого особенно сладкая. Никакая ягода не может сравниться с ней, а всё потому, что в ней заключен смолянистый запах, нагретый на жаровне леса. Бывает и так, что на поляне разрастется иван-чай, розовые цветки которого видны издалека, и тогда понятно, что земляника уже отошла.

Тропинки усеяны шишками с великанов – сосен, переговаривающихся в прозрачной синеве. Почва в сосновом лесу серая, рассыпчатая, и на ней кажется не возможной жизнь растений, но сосны как-то приспособились и нашли свое место под солнцем.