Неотения

Всё это вспомнилось мне так отчетливо, так ясно, что страх подступил и сдавил горло железной хваткой, когда я подошёл к переходу. Переход ослепил меня непривычно белыми стенами, облицованными кафелем, белёсой тротуарной плиткой на полу и свеже оштукатуренным потолком. По правому краю стены, почти под самым потолком, висели лампы, заменяющие здесь дневной свет. Но даже такая светлая обстановка не помогла мне избавиться от страха перед затхлым безразличием, которым веяло из его недр. И все-таки, несмотря на мои ощущения, я шагнул в него. Мне нужен был выход.

На середине перехода резкая боль возникла в области сердца, а по ступеням за моей спиной раздался цокот каблуков. В голове, как искра, проскочила мысль: «Неужели и я исчезну так же, как она?» А затем внутренний голос прошептал «Не стой!». Я с трудом оторвал ногу и сделал шаг. Цокот каблуков приближался неотвратимо, как смерть. Белое безразличие перехода закружилось перед моими глазами. Держась рукой за стену, словно пьяный, я попытался двигаться навстречу ночному небу и свежему воздуху…

Я проснулся. Из-под одеяла выползать не хотелось, но пришлось, потому что страшно хотелось жрать, именно жрать, потому что сейчас я готов был съесть всё. Возясь на кухне с чайником и бутербродами, я бросил взгляд в окно и замер…

За окном большими белыми хлопьями падал снег. Я посмотрел на часы. Они показывали полпервого ночи, но секундная стрелка почему-то двигалась в обратном направлении. Я глубоко вздохнул и закрыл глаза, потом резко открыл, но ничего не изменилось. Я ущипнул себя довольно сильно, но боли не ощутил. Вышел на балкон. Снежинки крупными кусками падали на мою ладонь и не таяли. Я вернулся в квартиру, где было душно и жарко, а затем, не одеваясь тепло, просто в спортивном костюме вышел на улицу и вдруг услышал: «Эй, ты, пойдём со мной, а то тут такое начнётся!» – прокричал мне сквозь шум ветра невысокий человек в коричневой дублёнке. Я подошёл к нему, и мы в молчании двинулись сквозь белую стену снега.

– Да, уж сегодня предстоит долгая ночь, – произнёс неизвестный.

– А ты вообще кто такой? – растеряно спросил я.

– Извини, что не представился, меня Серый кличут, а ты, стало быть, новенький, как я понимаю?

– Вообще-то меня зовут…

И тут я понял, что совершенно не помню, как меня зовут. Вся моя жизнь представлялась мне кинолентой, которую режиссёр склеил в произвольном порядке, забыв при этом в сценарии дать имя главному герою.

– Ну, наконец-то, вот мы и пришли, – сказал Серый, указывая на засыпанное снегом крыльцо и вывеску, на которой была видна только первая буква «к».

Это оказалось кафе. Я уселся в мягкое кресло, и сразу стало тепло и уютно. Серый отошёл, а затем вернулся с двумя стаканами водки.

– Как ты думаешь, это не сон? – спросил я.

– Да нет, вроде, – ответил Серый.

– А то очень уж похоже как-то на сон, – добавил я.

– Ну и чем же похоже?

– Ну, снегом, например?

– Каким снегом? – удивлённо спросил Серый.

Я повернулся в сторону окна. Оттуда ярко светило солнце, и никакого снега не было и в помине.

– Но как? Это просто невозможно! Невозможно, невозможно, невозможно, – повторял я, стараясь убедить себя в том, что ничего сверхъестественного не произошло.

– Знаешь, ведь если бы это было так, это еще ничего, а если ничего, то, значит, так оно и было. А так как это не так, то оно и не этак, так что, вот такая вот логика вещей. Впрочем, это не важно, – оборвал себя Серый и затем добавил, – ну, а чем ты занимаешься?

– Сейчас вот ничем, нахожусь в отпуске, – ответил я, а потом добавил, – ты знаешь, всё это очень странно: вот помню, где и с кем работал, но никак не могу вспомнить своё имя.

– Может быть, у тебя были какие-нибудь хобби?

– Знаешь, кроме работы в моей памяти почему-то ничего не всплывает! – неуверенно сказал я.

– Да не может этого быть!!!

– Может, и не может, однако знаешь, мне понятно только, что каждый день просыпался и шёл на работу.

– Муха билась о стекло, потому что жизнь борьба, рядом форточка открытая была, – сказал Серый.

– Что это значит? – поинтересовался я.

– Может, ничего и не значит, а может, и значит, впрочем, решать тебе, – сказал Серый, а потом добавил, – ну что же, желаю тебе удачи в поисках самого себя, ну а мне надо бежать.

– Ладно, давай, удачи, – ответил ему я, и Серый вышел в зной, который проникнул уже и в кафетерий.

Я вытащил деньги из своих спортивных штанов и расплатился за водку.

В течение всей недели я честно пытался отыскать хотя бы какой-нибудь намёк на то, как меня зовут, но ничего не выходило. В моей квартире не оказалось никаких документов, удостоверяющих мою личность. От жары было тяжело, но особенно тяжело было ночью. Укутавшись в простыню, я пытался заснуть, ворочаясь с бока на бок. Тогда, уже почти отчаявшись, я включал радио, но слышал только шум радиопомех и иногда какие-то далёкие разговоры.