Неоцен настоящий. 10 миллионов лет спустя

Так были захвачены и подземные территории, один из последних рубежей жизни. Новые

ниши, они же в итоге — дитя новых сред обитания.

Такова флора неоцена в общих чертах.

Глава 5. Описание основной фауны неоцена.

В мире, густо заселённом самыми разнообразными формами жизни, большое

значение для живых существ приобретают самые разные формы

сотрудничества: от откровенного паразитизма до взаимовыгодного симбиоза.

И все они направлены на одну цель: помочь выжить в сложном и изменчивом

мире. Такие связи развивают не только животные, но и растения.

Павел Волков. Путешествие в Неоцен.

В этой главе коснёмся, наконец, того предмета, ради которого многие

читают жанр спекулятивной биологии и читал сам автор. Фауна! Животинки и

красавицы! Они самые.

Здесь сказать можно многое, очень многое. Поскольку антропоценовое вымирание было отличным от предыдущих, то и

сходство фауны до и после вымирания в данном случае будет — по отношению

ко всем предыдущим массовым вымираниям — очень малым.

Во-первых, упомянем в самый последний раз редкие виды. Во многих произведениях они

почему-то восстанавливаются в числе до состояния видов со стандартным

ареалом, чем заменяют собой более «частые» виды и переживают

диверсификацию на много новых видов и семейств. Этого никогда не было и

не будет, поскольку все без исключения редкие виды на Земле уже потеряли

свой ареал и были вытеснены на задворки более приспособленными видами.

Это сейчас всякие гинкго и гаттерии представлены единственными

эндемичными видами в своём семействе, а до того были распространены по

миру и были крайне разнообразны. То же мы можем сказать и скажем про все

без исключения виды-эндемики и реликты, что часто — одно и то же!

Итак, что же осталось после вымирания вида «человек разумный " на суше и в

воде? С одной стороны, всё крупнее воробья и мыши вымерло безвозвратно,

но большие виды — менее 1 процента видовой доли от общего числа фауны.

Тут у людей срабатывает предрассудок, что крупных видов и их семейств

намного больше, чем мелких. Это никогда не соответствовало истине. Как

ни удивительно, но земная жизнь практически вся уцелела в неоцене за

вычетом некоторых значимых ныне видов и семейств.

Вымерли крупные виды, потому некоторые мелкие, как это всегда бывает в таком случае,

легко смогли занять их место. Пример такого удачливого отряда — грызуны

(Rodenta). Да-да, те самые, а именно мышевидные мелкие грызуны. Когда

все настоящие деревья были уничтожены людьми на дрова со всё более

упрощающимися деталями быта целиком и полностью, густые колючие

кустарники, занявшие их место непроходимыми без серьёзной брони чащами,

стали выжившим укрытием, где они и размножились необычайно. Скоро

появилось первоначально огромное по числу видов семейство кустарниковых

мышей (Venatimurinaceae). Они или мало, плодились обильно и питались

обильными плодами кустарников и насекомыми, тоже охочими до таких мест.

Поэтому не покидали кустарниковые чащи довольно долго. Там они легко

вытеснили, раз и навсегда, своего древнего конкурента в данной

экологической нише — землеройковых и ряд их потомков. Когда они, всё же,

вышли из зарослей, без конкурентов и опасных хищников на равнинах из

сероватых сушильных трав, они сами заняли место крупных животных, и

всякие насекомоядные стали погибать и там тоже. Обитание большими и не

очень группами, равно как и большая всеядность, в итоге позволила

грызунам победить насекомоядных.

Одно семейство последних спаслось бегством из кустариниковых чащ в растущие степи сушильной травы,

сменив, как уже бывало, образ жизни. Они, как ранее в эоцене, повторили

простую, классическую трансформацию в ежей. Неоценовых ежей

(Neoerinaceidaceae).

Но эти ежи отличаются от своих голоценовых аналогов-собратьев. Во-первых, они обрели не одну, а две основные формы,

давшие жизнь большому роду бронированных ежей (Armaterinaceus) и не

меньшему — ежей-дикобразов (Hystrixerinaceus). У первых, самых крупных

неоценовых ежей — размером с крупную голоценовую дикую кошку — нет

типичных для ежей игл. Их мех отвердел и стал родоначальником

бронированных, чуть заострённых на конце чешуек, немного перекрывающих

друг друга, образуя собой как бы сплошной гибкий щит, панцирь. Причём, у

примитивных представителей ставка идёт на остроту и подвижность чешуй, а

у более прогрессивных — на значительную толщину и слабую выпуклость.

Такая адаптация помешает хищникам, произошедшим от грызунов, прокусить

мощными резцами броню ужасно медлительного неоценового ежа. Пользуясь

такой тихой защитой, бронированные ежи легко заняли нишу вымерших

броненосцев и свою собственную, заселив всю Лавразиоафрику. В

африканской части и на островах Лавразиоафрики, а также в Южной Америке с