Неожиданный удар

– Испытывать чувства и действовать – совершенно разные вещи.

Она вздыхает.

– Просто пригласи ее на вечеринку. Купер будет занят с детьми, и это идеальная возможность провести с ней больше времени в непринужденной обстановке.

– Ладно, – сдаюсь я. Пульс ускоряется от перспективы отдохнуть в компании Скарлетт. – Я ее приглашу. Но ничего не обещаю. У нее могут быть другие планы.

Грейси пищит.

– Божечки, да! На всякий случай добавлю ее в список гостей.

В мою дверь стучат, отчего она слегка приоткрывается. Я смотрю на наручные часы и хмурюсь. Никого уже не должно быть.

– Грей, мне пора. Буду держать тебя в курсе, хорошо?

– Хорошо. Береги себя, Адам. Люблю тебя!

– И я тебя люблю, – отвечаю я, прежде чем нажать отбой и заблокировать экран телефона.

Дверь распахивается до конца, и я застываю при виде гривы рыжих кудряшек.

«Вот черт!»

Глава 16. Скарлетт

Я собираюсь домой и уже подхожу к дверям, когда в здание влетает Уиллоу. Она в панике оглядывается, в широко распахнутых глазах плещется страх. Стоит ей увидеть меня, как она резко разворачивается в своих старых, потрепанных кедах и бежит ко мне.

Девушка врезается в меня облаком тугих черных кудряшек и неожиданно обнимает обеими руками за пояс. Мои мышцы застывают, прежде чем оттаять, позволяя мне обнять ее в ответ.

– Уиллоу?

Она утыкается лицом в мое плечо, и моя футболка промокает от слез. Я обеспокоенно свожу брови.

На меня обрушивается желание защитить ее, заставляя крепче прижать девушку к себе. Что бы ни случилось, я знаю, что справлюсь с этим. Она моя ученица, и я привязалась к ней сильнее, чем думала. Особенно учитывая короткие две недели нашего знакомства.

Полагаю, Уиллоу так влияет на людей. Она особенная. Я поняла это, как только мы встретились.

– Что случилось? – мягко, осторожно спрашиваю я. Она мотает головой и громко сглатывает. – Уиллоу, я не могу исправить то, чего не знаю.

– Я не хочу бросать хоккей. Он все, что у меня есть, – шепчет она.

Я растерянно моргаю:

– Зачем его бросать? Не надо. Мы тебя любим.

Она опускает руки и пятится назад, сердито вытирая опухшие глаза.

– Это неважно. Не знаю, почему пришла сюда.

– Погоди, – торопливо говорю я, когда она поворачивается к двери, словно раздумывая, уходить или нет. – Ты пришла сюда высказаться, верно? Так давай поговорим. Не убегай.

– Я не знаю, почему пришла сюда.

– Хорошо, – киваю я, – тогда давай выясним. Но не в коридоре. Идем.

Взяв Уиллоу за руку, я веду ее в комнату для персонала.

Добравшись до стеклянной двери, я отпираю ее, и мы заходим внутрь. Уиллоу осматривает незнакомое помещение, слегка кивая в знак одобрения.

Это приятно оформленная комната с кожаным диваном, несколькими креслами и маленькой кухней, оборудованной полноразмерным холодильником и модной мини-печкой. На столешнице стоят дорогая кофемашина, которой я опасаюсь пользоваться, чтобы не сломать, и вращающаяся подставка с кружками, исписанными дурацкими фразочками.

Уиллоу направляется прямиком к посуде и заливается смехом. Я одновременно рада, что она улыбается, и беспокоюсь о том, что могло так резко изменить ее настроение.

Подойдя к ней и посмотрев на кружку, я рычу:

– Адам.

Это матово-черная чашка с надписью «Если потерялась, верните Суровой Специи» и дьявольскими рожками сверху.

– Ему нравится вас бесить, а? – спрашивает Уиллоу, вешая кружку обратно на крючок.

– Если бы злить меня было олимпийским видом спорта, Адам получил бы все золотые медали.

Я сажусь на диван и хлопаю рядом с собой. Уиллоу протяжно выдыхает, но присоединяется ко мне.

– Но сейчас речь не про Адама и его хобби. Рассказывай, что происходит и почему ты думаешь, что тебе придется уйти из хоккея.

Уиллоу сжимает колени руками.

– Мама не может оплачивать занятия. Она и раньше не могла, но я была репетитором для нескольких богатых детишек, занимаясь с ними до уроков, во время обеденной перемены и после уроков, чтобы оплачивать хотя бы половину, а теперь учебный год закончился, и вариантов нет. Ей опять сократили часы на работе, а с учетом моих братьев и сестер, даже если я смогу найти другую подработку, она больше не потянет вторую половину. Она даже не уверена, смогу ли я остаться в хоккейной команде в следующем сезоне.

У меня сжимается сердце. Черт!

– Это… – начинаю я.

– Ужасно? – заканчивает Уиллоу. – Да. Я не могу не играть в хоккей, Скар. И я не знаю, возможно, я пришла сюда потому, что из всех, кого я знаю, только ты можешь понять.

– Потому что я все потеряла.

Боже, эти слова причиняют боль. Это как плеснуть водки на открытую рану.

Я откидываюсь на спинку дивана и тру лицо. Как давать кому-то совет, когда я не могу справиться с собственными проблемами? Я, вероятно, последний человек в мире, к которому нужно обращаться, но, похоже, могу оказаться единственным вариантом для Уиллоу. А значит, нельзя сидеть здесь и упиваться горем в замке из жалости, который строила для себя большую часть года. Возможно, для меня слишком поздно возвращаться, но для нее точно нет.