Неожиданный визит

На шоссе Воска лихачил, вел машину подчеркнуто небрежно. Но после того, как попал в довольно сомнительную ситуацию, рискнув пойти в обгон, и другой водитель, высунувшись из окна, постучал пальцем по лбу — дескать, куда смотришь! — он сбавил ход и уже до конца ехал, как и всегда, осторожно, не превышая привычной скорости.

Я думала о Воскиных зеленых диванах и креслах и пыталась найти в себе хоть что-то похожее на жалость, но мне трудно было подавить свое отвращение к нему.

В городе Воска остановил машину на одной из улиц, там, где ему было удобно. Он побарабанил пальцами по приборному щитку, взглянул через стекло на проходивших мимо людей и сказал:

— Путешествие окончено.

Голова моя была пуста. Что-то надо было сказать, но я ничего не соображала. Воска посмотрел на счетчик бензобака:

— Ну, бензина еще достаточно.

Я выбралась из машины, сказала «до свидания» и пошла.

Дома я выпила все молоко, сколько было. Потом выпила хозяйкино, из холодильника. Почему-то хотелось молока.

Фрау Кунце сидела на балконе: возилась там с какими-то фруктами. Я попросила у нее велосипед.

Выехав за город, я покатила по шоссе. В нескольких километрах от города, у первого же поля, остановилась.

Взвалив велосипед на плечо, я стала пробираться, осторожно раздвигая колосья, в глубь поля; старательно выпрямляла погнувшиеся стебли. Я хотела скрыться от всех.

Отойдя довольно далеко от дороги, я разгребла и примяла к земле часть стеблей, столько, чтобы хватило места растянуться…

Светило солнце, и все вокруг было насыщено солнцем: отливали желтым колосья, по-весеннему пахла земля…

Было лето. И все было полно жизни.

Через четыре дня Янтца по окончании репетиции назвал фамилии хористов, отобранных для гастролей в Италии. Я оказалась третьей в резерве. Многие потом в раздевалке подходили ко мне и сетовали, что со мной поступили несправедливо. Лейла тоже подошла и сказала, дескать, я со своими песнями уж несомненно имела бы в Италии успех.

Перевод Т. Холодовой.

РАССКАЗАТЬ ВАМ О МОЕЙ ПОДРУГЕ РЕЗИ?

По правде говоря, никакая она не Рези, кто это в наши дни носит имя Рези. Нет, ее имя красиво и приятно ласкает слух — одно из тех имен, что на всех языках звучат одинаково и означают небожителей.

Итак, Рези. Знала бы я только, что́ меня толкает рассказать о Рези, она, во всяком случае, не уполномочивала меня, нет, но я надеюсь, что она не узнает себя в моем рассказе.

Рези — это то, что называют молодой незамужней женщиной.

Благосклонный читатель прервет в этом месте чтение и начнет перелистывать страницы. Ведь историй о молодых одиноких женщинах что песка на берегу моря, может быть, не столь изящных, не столь чистых и отшлифованных, — но уже вошло в моду презрительно кривить рот, скучающе зевать или морщить лоб, когда предлагают историю о молодых одиноких женщинах.

Сразу оговорюсь: я не собираюсь рассказывать историю о молодых одиноких женщинах, я немного посудачу о моей подруге Рези, только и всего.

Одни находят ее красивой — в правильном смысле слова, то есть не миловидной; другие — привлекательной, что, я думаю, основано на недоразумении; многие утверждают, что она маленькая и хорошенькая, кому-то из приятелей она кажется язвительной и чересчур прямой, чтобы не сказать бестактной; кто-то находит ее опять же человеком приятно сдержанным, может быть, даже излишне спокойным, что касается ее голоса на партийных и профсоюзных собраниях; кто-то еще, еще и еще — у тех свое мнение о ней, всего не перескажешь.

По документу, удостоверяющему личность, Рези среднего роста. Что слегка преувеличено. Она маленькая. Но кажется выше за счет каблуков. Которые, впрочем, не бросаются в глаза.

Раньше она была худенькой. Она и сейчас смотрится худенькой. Правда, благодаря маленьким уловкам.

Между тем год назад ей перевалило за тридцать. Но все единодушно сходятся на том, что по ней этого не видно. Что ей можно дать лет двадцать пять, самое большее — двадцать шесть. Рези это нисколько не смущает, более того — она резонно замечает: рано или поздно время возьмет свое. Но ее огорчает, если кто-то отождествляет знание и опыт и нечто еще, именуемое мудростью, с возрастом и изборожденным морщинами челом.

Когда Рези была совсем худенькой, она носила, можно сказать, исключительно брюки, а поверх блузу или жакет, предпочтительно с карманами. Чтобы было куда засовывать руки. Редко когда надевала джинсовую юбку или платье, опять-таки из джинсовой ткани. Никакой теории относительно брюк у нее не было, она просто носила их, и все. Но возраст (а Рези, напомним, перевалило за тридцать) обязывает. Другими словами: бывают случаи, когда приличие требует платья. Рези осваивает и платья. В них она выглядит очень неплохо. Но в брюках все же лучше. Она и чувствует себя в них удобнее. В вельветовых, к примеру. Темно-синих.