Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

Таким образом, со стороны характеров и изображения индивидуальных личностей русские былины ничего ещё не прибавили нового и своего к иноземной основе своей.

IV

Точно так же должно оставить в стороне веру в значение географических названий, встречаемых в наших былинах. Здесь мы очень часто находим имена разных русских местностей древнего времени, и почти ни одно богатырское похождений не обходится без точного обозначения: где именно оно происходит. То события совершаются в Киеве, Новгороде, Чернигове; то на Чёрном, Хвалынском, Сурожском море; то на Ильмень-озере, Днепре, Волге, Доне, Волхове; то в лесах Брынских или Муромских; то, наконец, говорится, что богатырь родом из такого-то города или места: Добрыня из Рязани, Алёша Попович и Еким Иванович из Ростова, Илья Муромец из села Карачарова. Такая определительность географических названий не может не казаться исследователю (по крайней мере на первый взгляд) столько же важною, сколько и интересною. Невольно рождается при этом мысль, что была же, конечно, какая-нибудь причина, почему театром действий для известных событий в былинах полагается такая-то местность, а для других — такая-то. Самым естественным объяснением этому факту является предположение, что древний рассказчик или творец той или иной былины окружал описываемые им события тою географическою обстановкою, которая у него была перед глазами. Значит, когда мы видим, что действие происходит в Киеве, у Днепра, то имеем право заключать, что былина и возникла в Киеве или около Киева и близ Днепра; когда встречаем героя родом из Рязани или Ростова, то должны предполагать, что былина о них возникла первоначально в Рязани или Ростове; когда встречает героя, родившегося в селе Карачарове, проезжающего леса Муромские или носящего имя "Муромского", а потом едущего в Киев, то имеем право выводить заключение, что сказание об этом герое первоначально возникло во Владимирской местности, а потом перешло в Киев. Именно так и рассуждали наши исследователи и говорили, что каждый из наших богатырей — "представитель той или другой местности", а "древняя наша литература слагалась из местных сказаний, и около имени Владимира-князя сосредоточился целый цикл областных песен, представителями которых были местные богатыри".

Эти соображения и выводы были бы чрезвычайно важны, если б были подтверждены фактами. Но факты именно этого-то и не подтверждают, факты именно этого-то и не говорят. Они, напротив того, убеждают нас, что географические названия наших былин не могут иметь приписываемого им значения и что от них нельзя заключать о месте, откуда пошла та или другая былина, потому что все они вместе возникли первоначально не на нашей почве, а на чужой и географические имена имеют у нас только значение чего-то переводного или подстановочного. Тот город, который у нас в былине постоянно обозначен одним и тем же именем "Киев", был в древних редакциях Востока то столицей такшасильского царства в Индии, то столицей матхурского царства там же, то столицей девяти творцов в небе, то Шарра-Алтаем Джангара, то резиденцией персидского царя Кей-Кауса и т. д.; тот город, который назван у нас в былине "Новгородом", являлся прежде в древних восточных редакциях, то городом Уджаини, то городом Баруте, то городом Сурпаракой, то городом Сравасти и т. д. Наши Хвалынские, Чёрные, Синие, Студёные и иные моря оказываются то "великим океаном" индийских, тибетских и монгольских сказаний, то Молочным, Медным, Жёлтым, Золотым, Синим или Безымённым морем или озером этих же, или разноплемённых сибирских, калмыцких и киргизских поэм, песен и легенд. Наши Днепр, Волга, Дон, Израй, Сафат-реки оказываются то рекой Ямуной, или иной поименованной рекой, то Синими, Жёлтыми, Белыми, Чёрными реками тех же поэм и песен. Иордань-река наших былин — не что иное, как река Ганг и разные пруды, места священных омовений; священные места, указываемые былинами, как цель путешествия благочестивых странников — это святые места, цель путешествия брахманских и буддийских благочестивых странников. Во всех этих географических названиях мы не находим никакого самостоятельного значения, а только прилаживанье, подстановку русских имён под чужеземные.