Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

будь другого народа. Надо определить, что именно привнёс сам народ своего особенного к чужой первоначальной основе, надо доказать объём и значение этих новых, национальных сокровищ народного творчества, а потом уже решать, что чужеземный, основной скелет ровно ничего не значит и затеривается в массе нового материала и самостоятельной его обработки.

Одними словом, надо наперёд доказать национальность подробностей, личностей и характеров в русских былинах.

До тех же пор никто из нас не имеет права выходить за пределы добытого сравнительным изучением вывода: что русских былин происхождение вовсе не русское.

III

Рассматривая былины, мы убеждались, что каждая из них имеет величайшее сходство, за одними разом, с несколькими подобными же пересказами разных восточных народов. Значит, напрасно было бы отыскивать в богатырях, главных действующих лицах наших былин следы и характеристику тех личностей, чьи имена они носят и которые нам известны из исторических наших памятников. Наши богатыри не что иное, как носители разнообразных мифов, легенд и сказок древнего Востока, изменённых до известной степени в содержании и характере своём, но приуроченных, в более или менее объёмистом составе, к известным личностям с русскими именами.

В князе Владимире наших былин нечего искать действительного князя Владимира, крестившего Русь и упоминаемого византийскими историками и русскими летописями, коль скоро в том, что былины рассказывают про этого князя Владимира, нет ничего из всего того, что говорено в исторических памятниках, а есть совсем другое, именно: множество самых разнообразных вещей, приписываемых то царю Кей-Каусу "Шах-Намэ", то царю Асоке Записок о западных странах, то брахману Вишнусвами и царю Калингадатте Сборника Сомадевы, то мудрецу Сандинапи Гаривансы, то князю Богдо Джангару Джангариады и т. д.

В лице княгини Апраксии, или Афросиньи, наших былин нечего искать действительной жены князя Владимира (и притом дочери византийского императора, как желает К. Аксаков: Сочинения, I, 341), когда в ней видятся зараз и персидская царица Судабэ из "Шах-Намэ", и брахманка Каларатри Сомадевы, и индийская царица Падмавати, жена царя Асоки, и царевна Виндумати и т. д. То же самое надо сказать и про Добрыню, в котором живут вместе Кришна, Рама, Арджуна, разные киргизские и сибирские богатыри; про Садку, про которого рассказывается точь-в-точь то же самое, что про царя Яду, брахмана Джинпа-Ченпо, купца Пурну и т. д.

Но этого мало: даже если мы оставим в стороне историю и летописи, всё-таки нельзя признавать героев наших былин индивидуальными, своеобразно и законченно созданными типами, когда каждый из них не есть отдельно и преднамеренно сложенная личность, а представляет накопление разнородных элементов и мотивов, первоначально не имевших отношения один к другому. Под одним общим именем Потока соединены рассказы о событиях, приписываемых восточными оригиналами героям совершенно разным, так сказать, разнокалиберным и не имеющим никакого внутреннего единства и духовного или душевного сходства. Потоки есть эхо вместе и кроткого, богобоязненного брахмана Руру, и воинственного, энергического, дикого богатыря Гессер-Хана. Накопленные под именем Дуная дела рассказываются вместе и про свирепого, решительного бога Сому, и про кроткого, сострадательного брахмана Сактидеву. В лице Ильи-Муромца слиты черты разнообразнейших характеров: он вместе и простачок Готиимбира, и великодушный благородный Рустем, и злобный Тана-богатырь, и задорный Хонгор-Красный и т. д.