Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

Далее, к числу национальных особенностей былин принадлежат бесчисленные поклоны и почтительные или ласковые названия, поминутно расточаемые каждым из действующих лиц. В былинах все на каждом шагу кланяются друг другу, кто в пояс, а кто и в землю: сын кланяется в землю отцу и матери, когда начинает с ними разговаривать и просит чего-нибудь, особенно благословения на дорогу; жена кланяется в землю мужу; богатыри кланяются друг другу при каждой встрече; всякий кланяется, входя в палату, "на все на три на четыре стороны, а князю в особину"; когда князю надо просить о чём-нибудь богатыря, он точно так же кланяется наперёд "на все на три на четыре стороны, а тому богатырю в особицу"; рассказывая о своём желании жениться, князь Владимир говорит, что ему нужна такая жена, с которой ему можно было бы век коротать, "а всем князьям, всем боярам, всем могучим богатырям и всему красному городу Киеву было бы кому покланятися"; наконец, князь Владимир кланяется иной раз своим богатырям даже в ноги, когда ему уже очень плохо приходится. Без почтительных или ласковых обращений не начинается также ни одна речь от одного лица к другому в былинах: "Красное солнышко, ласковый Владимир князь, удалый добрый молодец, свет государыня родная матушка, душечка Михайла Поток Иванович" и т. д. Но всего этого вовсе не следует буквально принимать за выражение почтительности и любви. Поклоны, поясные и земные, без сомнения, играют величайшую роль во всех восточных поэмах и песнях (особливо в индийских и персидских: в последних кланяющийся не только распростирается ниц, но ещё целует землю). Здесь тоже все необыкновенно часто кланяются, в пояс или в землю, друг другу или же божеству, царю, отцу, матери, коню, слону, дереву, неприятелю и т. д. Из числа нескончаемого множества примеров достаточно указать здесь на один тот, что даже сами 9 Эрли-Ханов (подземные боги) кланяются в ноги богатырше Кубайко, увидав, как она преодолевает все препятствия, чтоб выручить из подземного царства (ада) голову своего брата. Ласковых и почтительных имён тоже немало. Но и они, и поклонения имеют здесь несколько иной характер, чем у нас. В тех поэмах и песнях ласковые имена и поклонения служат внешним выражением обожания или почтения: сын не только что кланяется в ноги отцу и матери, но ещё уважает их и исполняет, что ими приказано или присоветовано; богатырь не только распростирается перед своим царём, князем или ханом, но ещё и считает его чем-то высшим, верховным, достойным уважения. У нас в былинах не так: сын поминутно кланяется отцу и матери, просит у них благословения и позволения, те советуют ему то или другое, приказывают или запрещают что-нибудь — и сын, поминутно кланяющийся им, решительно никогда не исполняет того, что они ему присоветовали или приказали (вспомним приказание, данное Илье Муромцу отцом его, в дороге не вынимать ни против кого лука и стрел; приказание, данное Добрыне матерью его, не ходить за третью струю, не ездить на подвиги и оставлять жену; подобные же приказания, данные Михайле Казаринову, Василью Буслаеву и т. д.). Богатыри униженно кланяются князю и княгине, но это не мешает им, при первом же случае, бить князя и весь двор его плетью, ломать маковки церквей у него в столице и продавать их в кабак (Илья Муромец), а княгиню звать "сукой и волочайкой" (Алёша Попович). Своего крёстного "братца" и своего крёстного "батюшку" Василий Буслаев потчует — ударами шадыги (плети) в 90 пуд или оси тележной в 40 пуд по голове, в ответ на их кроткие уговаривания, а мать свою милует только потому, что она зашла к нему сзади, а не спереди. Таким образом, все ласковые названия и поклоны, поясные и земные, не выражают в былинах никакого душевного настроения и чувства, а только внешнюю проформу и церемонию. Это — черта историческая.

Ещё замечательнее то, что богатыри наших былин вовсе, по-видимому, лишены религиозности и набожности. Герои восточных былин очень богато наделены обоими этими свойствами: они перед на чалом каждого похождения, ещё далее не зная, будет ли оно им легко или трудно, обращаются к Богу, или к божествам своим, к солнцу луне, звёздам, рекам, горам и т. д., и просят их благословения и по мощи. В трудных обстоятельствах они обращаются к ним же снова, а по окончании подвига набожно благодарят их. У нас в былинах всего этого нет. Богатырь обращается к той или другой божественной личности (всего чаще к св. Николе) лишь тогда, когда ему приходится плохо; но раньше трудных своих обстоятельств, а также по окончании подвига он никогда ни к кому не обращается и не знает никаких благочестивых обрядов и благодарности (исключение — один Садко). Навряд ли эта черта имеет основу в национальном характере нашего народа, вообще крайне набожного, и в языческое, и в христианское время. Это лишь свойство тех сжатых экстрактов, которые сделаны у нас, под названием былин, из восточных поэм и песен, но тем не менее это черта, исключительно нам принадлежащая.