Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

Наш Ставр-боярин — это сибирский богатырь Алтаин-Саин-Салам. Наша Василиса, Ставрова жена, — это девушка, Алтаинова сестра.

Как Ставр-боярин, так и Алтаин-Саин-Салам, оба "из земли дальней", и только на время появляются в тех местах, где происходит действие настоящей песни.

Ставр навлекает на себя гнев князя, и за то его сажают в глубокие погреба. Это не что иное, как немного изменённый рассказ о том, как Алтаин свалился с коня и был потом положен мёртвый в каменную скалу.

Ставров "свой человек", который садится на коня, скачет к Василисе и рассказывает ей о случившемся, — это в первоначальном рассказе Алтаинов конь, который несётся во всю прыть к Алтаиновой сестре и рассказывает ей о смерти своего господина.

Далее следуют в обоих рассказах ближайшие черты сходства: как здесь, так и там героиня прибирает себе на голове волосы по-мужски, переодевается в мужское платье и едет свататься за княжескую (или ханскую) дочь (или племянницу).

Тут женщине-богатырше приходится совершать трудные дела под видом представляемого ею богатыря; по русской песне ей предстоит состязание в борьбе и стрельбе из лука; по сибирской песне — в одной стрельбе (состязание в стрельбе и вместе с тем непременно и в борьбе есть, так сказать, стереотипный приём русских былин). Богатырша выдерживает это испытание блестящим образом.

Затем мы находим ещё в русской песне вставку (по всей вероятности, очень позднюю) о лежанье на постели и о бане. В алтайской песне её нет.

Наконец, богатырша добывает невесту: по нашей песне одну, по алтайской — две, и именно в этом обстоятельстве с особенною яркостью обозначается, что сибирская песня гораздо древнее русской; что та — оригинал, а эта — копия. У нас героиня добывает невесту, и потом это ровно ни к чему не ведёт: невеста остаётся в тени, и мы нисколько не знаем, должны ли мы считать, что это фальшивое сватовство обесчестило или опечалило её и вообще что вышло дальше из этого. В алтайской песне совсем иначе. Героиня добывает в виде невест двух женщин, но это не бесцельно: они действительно становятся жёнами её брата, это одно из благ, доставленных любимому брату любящею сестрою, и жёны эти никогда потом и не узнают, что они взяты из отцовского дома женщиной, а не мужчиной. Для всех остаётся тайной, что сестра Алтаина одно время принимала на себя вид своего брата. Основательность и логичность мотивов всегда существует в древнейших оригиналах и затеривается в позднейших копиях.

Но как в алтайской, так и в русской песне сватаемые женщины одни из всех окружающих сомневаются, чтобы приезжий богатырь был мужчина; они одни по некоторым приметам подозревают, что это переодетая женщина. Но им не удаётся дойти до полного убеждения, потому что переодетая героиня ловко проводит всех, страхом добывает сватаемую княжну, а сверх того достигает своей цели: освобождает из подземелья (каменной скалы) героя рассказа.

В заключение всё кончается твёрдым установлением супружеского счастья и возвращением героя домой в его далёкое отечество.

Таким образом, изменений против более первоначального восточного рассказа в нашей песне немного. Они заключаются лишь в следующем: вместо брата и сестры главными действующими лицами являются муж и жена; богатырь не умирает, а заключён в тюрьму; место его заключения не каменная гора, а каменный погреб; переодетая героиня добывает не две невесты (по азиатским обычаям), а одну (по русским, уже христианского времени). Прочие изменения ещё менее значительны.