Непал. Винтажный роман

У крутейших гидов мира – организаторов восхождения на эти самые семь вершин – есть хитрейшая фишка. Вот ты спрашиваешь у него: я готов заплатить требуемые пятьдесят тысяч баксов за восхождение на Эверест, но гарантируешь ли ты мне успех? Гид, разумеется, поинтересуется твоим здоровьем, и если ты обнаружишь заболевания, он за дело не возьмётся. Далее он спросит про опыт. Ты скажешь, что нет опыта. Он порассуждает на тему о том, что это, мол, твоё решение и так далее. А ты опять со своим вопросом: «Так ты гарантируешь?» И он ответит утвердительно. Что же касается опыта, скажет, что его можно приобрести в период подготовки к восхождению.

Получается, плати, собирайся и ступай на Эверест? Получается так. Но гид-организатор похода – он же одновременно опытный бизнесмен и в накладе никак не останется. Потому что совсем не собирается платить тебе неустойку, если ты не окажешься на вершине. Где же подвох? А подвоха нет. Даже когда ты выбьешься из сил и скажешь, что не способен идти дальше, гид обязательно станет тебе помогать. Но когда ты произнесёшь слова «не пойду дальше», он повторит уже слышанную тобой фразу: «Это твоё решение». Так что диагноз «затащили» к любому восходителю на Эверест не очень подходит – нужна воля. А ещё лучше – вновь обращусь к Высоцкому – «воля волей, если сил невпроворот».

Меж тем на дворе август 2021-го. Я карабкаюсь на пятитысячный Арарат. У вершины снег, лёд, сваливающий с ног ветер и… ликующая группа восходителей в жёлтых куртках. Кто они? Всё сразу проясняется, когда вижу самого старшего среди них: усатый-бородатый Фёдор вполне узнаваем. Сколько ему стукнуло-то? Да в декабре 70! Я пристраиваюсь в хвост «жёлтых» и спускаюсь с ними до базового лагеря на 4800, потом ещё вниз и вниз, стараясь как-то завязать беседу с crazy Russian, как его называют иностранные друзья. Это удаётся в конечной точке нашего спуска – городе Догубаязит в турецком Курдистане. Помните роман Валентина Пикуля «Баязет»? Так это он и есть.

О чём хочу узнать у Фёдора больше всего? Всегда интереснее самое первое. И у него было в далёком 92-м то первое. Мать Мира – Эверест.

– Легко ли вспоминается это восхождение? Или его уже заслонили другие события?

– Да что ты! Это навечно. Мне кажется, что я помню ЭТО даже по часам. Возможно, я ошибаюсь и что-то уже додумываю. Но мне кажется, что это так. Я же ещё и дневник вёл – в Москве могу показать.

– Наверное, у воспоминаний есть какие-то особые точки?

– Ну да. На восхождении мы ставили промежуточные лагеря. Помню, где-то в районе двадцатого апреля лежим в палатке с Женей Виноградским и обсуждаем план штурма. Назавтра предстоит организовать последний, четвёртый лагерь на высоте восемь тысяч метров. Поставим – и уйдём всей командой вниз, в зелёную зону, к монастырю Тянгбоче, отдохнуть несколько дней, а потом снова вверх. Так все восходители делают…

А мозг постоянно работает на будущий штурм вершины. Что меня ждёт там, на запредельной высоте? Сможет ли организм выдержать нагрузку? Хватит ли кислородных баллонов? Передвигаю жумар по обледенелой верёвке, а рядом летят камни. Что будет, если камень попадёт в голову? Хреново, наверное, будет. Под нами километровая отвесная стена – вот с неё и полечу. Камни так и норовят попасть в меня, а я уворачиваюсь. Как будто игра какая.

И лавины сходят одна за другой. Со стороны Лхоцзе дует ветер. Несмотря на нашу тёплую одежду, он пронизывает насквозь. Руки закоченели, ног не чувствую вообще; кажется, что некрепко держусь на кошках…

Позже, в Москве, Фёдор и вправду дал мне посмотреть дневник. Вот что там бросилось в глаза про эти дни перед восхождением:

«Я надеюсь на Господа Бога, что он защитит меня. “Ибо Господь, Бог твой, ведёт тебя в землю добрую; в землю, где истоки вод, источники и озера выходят из долин и гор”».

– Я знаю, да и все знают, что вы взошли на Эверест четырнадцатого мая. Такие вещи навечно остаются на скрижалях истории. Хочется спросить что-нибудь сильно умное, но слова, уж извините, выдают совсем простое: как оно было?

– На вершине я плакал. Слёзы не успевали замёрзнуть на ресницах и скатывались под кислородную маску. Я плакал от радости и благодарности. И от печали одновременно… В голове стояла недавняя картина, как мы шли по гребню от Южной вершины к главной. После скалы Хиллари до вершины оставалось минут пятнадцать хода. Меня обошёл Володя Захаров. Он перестегнул карабин на связывающей нас верёвке и пошёл первым. Я увидел, что на его кислородном баллоне стрелка манометра стоит на нуле – баллон пуст! Я хлопнул Володю по плечу и показал на манометр. Он догадался без слов – а как разговаривать в маске? – остановился и сел, чтобы сменить баллон.