Непал. Винтажный роман

По улицам действительно интенсивно передвигались целые стада коз и даже аутентичных непальских бычков, совсем не похожих на российских «родственников». В клетках туда-сюда носили кур и голубей. Хрюкали многочисленные свиньи.

– Не, ты не прав, – возражал Колян. – Своими горами и разговорами о жратве и снаряге ты сам меня уже затрахал. Но ведь закончили с восхождениями в этом году – и хорош! Теперь окультуриваться надо, как сказал один умный человек. Ты вот ходишь среди индуистов и буддистов, а хоть знаешь, что это такое?

– Да мне на это начхать! Ну, храмы, ну, статуи, они чо тут, другие? А такого лингама, как на площади Дурбар, и вообще нет. Посмотрели – и давай линять в Катманду. Там тоже вонища, но хоть в центре посвежее…

– Погоди-погоди, тут есть нормальная гостиница, для белых людей, даже комнаты с кондёрами – я в путеводителе смотрел. Пошли переночуем, бухнём, а завтра неслабо пофоткаем. В Челябе покажем – народ обзавидуется.

Толян реально противился, но темнело, усталость и дурман от запахов брали своё, и он сдался. Гостиница оказалась битком набитой, причём совсем не белыми гражданами, а непальцами и индийцами. Люди сидели и лежали даже в фойе и на полу. Но хозяин – когда есть бабки, места везде находятся, а на Востоке и подавно, – предложил чужестранцам самый дорогой номер: никто из аборигенов таких денег платить явно не стал бы, но пацанам деваться было некуда. Посетовав на траты за очередной бутылкой и поклевав носами, они улеглись – сморило.

А утром… Утром было вообще ничего не понять. Улицы полностью забились народом, а скотину продолжали по-прежнему куда-то сгонять. Отчаявшись разобраться в происходящем самостоятельно, друзья наняли за пять долларов одолевавшего их со вчерашнего дня местного забулдыгу по имени Доржи, упорно повторявшего «I am best guide for you».

Доржи рассказал, что фестиваль в Бари действительно самый большой в Непале, проводится раз в пять лет и что праздник – Доржи подтвердил услышанное в Катманду – наверное, скоро запретят.

Тут скептически настроенный Толян оживился, выпучил глаза и закричал:

– А-а-а! Наркотики, оружие, работорговля?!

– Нет, – улыбнулся Доржи, – власти считают, что приносится слишком много жертв.

– Каких, человечьих?

– Конечно, нет, это животные. Скоро сами увидите.

– Сколько голов приносится в жертву? Сто, тысяча?

– М-м-м, – Доржи покачал головой, – гораздо больше.

– А откуда так много народу?

– Это паломники из Индии – здесь ведь рядом граница. У них запрещены такие фестивали. Поэтому и люди, и животные в основном оттуда, своих не хватает.

– Это буддисты?

– Нет, что вы! Это индуисты. Буддисты против убийств животных, да ещё в таком массовом порядке. Буддисты осуждают фестиваль и призывают отказаться от кровавых жертвоприношений и подносить богине вместо мяса фрукты и овощи.

– Э-э-э, погоди-погоди! А вот мы стояли в лоджи перед буддийским монастырём, так монахи приходили и трескали мясо за обе щёки, это как?

– Я не говорил, что все буддисты – вегетарианцы. Многие едят мясо, но отвергают акты, когда животное убивают специально для них. И наоборот: среди индуистов немало вегетарианцев.

– Понятно, что ничего не понятно. Начнёшь у вас разбираться в богах и традициях – увязнешь по самое «не балуй».

– Протестуют не только верующие…

Далее неказистый и замурзанный Доржи проявил компетентность, удивившую пришельцев с Южного Урала:

– Взять Бриджит Бардо, актрису, знаете такую?

– Ну, в общем-то, слыхали.

– Ну вот. Она старая уже. Но тоже возмущается и пишет письма непальским властям. Но они наотрез отказываются отменять жертвенный фестиваль.

– Почему артистка пишет и почему ей отказывают?

– Потому, что это наша вера и наши традиции. Какое дело старой тётке? Погуляла своё, а теперь начала думать о душе?! Мир, говорит, полон зла. Правильно! Но она не верит в то, что принесение животных в жертву богине Гадхимаи положит конец злу и принесёт процветание… И Манека Ганди пишет обращения.

– А это кто?

– Это вдова Санджая, сына Индиры Ганди. Он погиб в авиакатастрофе, а Манека работает в индийском парламенте. Интересно, что у неё прозвище «Дурга» – по имени богини. Я сам не понимаю, почему она тогда против жертвоприношений.

Пацаны не зря заплатили Доржи. Лепетал он по-английски еле-еле, но локтями работал здорово. Подошли к храму Гадхимаи. Там стоял какой-то их главный монах с помощниками, к ним стали подносить всякую живность. Сначала мелких зверюшек, которых и разглядеть было трудновато. Под одобрительные крики толпы их убивали.

– Что за зверьё? – спросил Колян.

– Это мыши.

– На хрена они нужны?

– Таков ритуал. Жертвоприношение начинается с небольших животных. Сейчас вы увидите птиц.

И действительно: появились голуби, петухи и утки. Их также благополучно обезглавили.

– Ну, в общем, ничего такого, даже прикольно, – отреагировал Толян. – У нас тоже курей рубят, только, может, не так красиво. О, гляди, козу пригнали!