Непал. Винтажный роман

Он говорил, что магараджа прислал за ними офицера для оказания всяческой помощи в пути. Офицер и вправду здорово помог: он организовал доставку группы восходителей на вокзал, где их ожидал, как и предполагалось, товарный поезд. Когда группа ехала в индийском поезде, и даже в купе, то была от него, мягко говоря, не в восторге. А теперь товарняк…

Но офицер снял ложную тревогу: министр иностранных дел Непала, он же сын магараджи, решил вопрос. Да, это будет товарняк, поскольку других поездов нет, сказал офицер, но министр дал указание прицепить к товарному составу специальный вагон-люкс для победителей горы. Ну, это ж другое дело! Правда, вагон был крошечным, а при ширине колеи в шестьдесят сантиметров поезд раскачивало так, что путешественников мутило. Зато купе оказалось роскошным, из блестящего дерева с бронзовыми вставками!

На конечной станции команду встретили сытный завтрак и стоящий наготове транспорт: для людей предназначался автобус, а для снаряжения – грузовик. Поев и отдохнув, путешественники тронулись в путь и через несколько часов езды по сравнительно неплохой дороге прибыли в посёлок. Теперь их ждали лошади и «дэнди» – носилки для переноски пассажиров в сидячем положении. А что, автобусом или, скажем, на джипе проехать нельзя? Выяснилось, что нельзя: дальше предстояло идти по горным тропам, непроходимым для автомобилей.

Морис смирился с тем, что придётся набраться терпения на очередной пеший отрезок пути, причём с двумя перевалами. Снова отупеть, оцепенеть и пробовать забыться в неудобном «дэнди». Но если смотреть на вещи более оптимистично, это всё же лучше, чем перемещаться, подобно мешку, в санках или носилках при спуске с вершины. Вдобавок говорили, что скоро опять начнётся автодорога и до Катманду они доедут на машине. Но каким образом туда попадёт машина? Она никак не сможет проехать по такой узкой, вихляющей вверх-вниз тропе!

Но оказалось, что автомобиль… несут. С него снимают колёса, а кабину устанавливают на большой платформе, которую несут на ремнях 50–70 носильщиков. Большая часть неудобной тропы обходится по пологим руслам мелких или пересохших рек, а в районе перевалов тропа расширена. Конечно, это тяжёлый труд, но для непальцев он привычен. Передвигаясь с нелёгким грузом, носильщики, чтобы сбить напряжение и облегчить усилия, поют ритмичные песни…

Услышав слова Мориса про лямку и песню, я вспомнил репинских «Бурлаков на Волге» и решил спросить Мориса об этой картине. Мол, знает ли он вообще про Репина? Морис усмехнулся: конечно, знает! А и в самом деле – чего ж странного? Мы, советские люди, всегда хорошо ориентировались, скажем, в творчестве французских импрессионистов, благо в наших музеях их картин достаточно. С умным видом объясняли дилетантам разницу между Клодом Моне и Эдуардом Мане. О Пабло Пикассо и говорить не приходится! «Голубь мира», «Девочка на шаре» и всё такое впитывалось, можно сказать, почти с молоком матери. Так почему должна вызывать удивление встречная художественная компетенция французов? Не хватало ещё про Толстого или Достоевского спросить!

Выставки Репина и других русских художников-реалистов – а Морису нравились именно реалисты – неоднократно проходили во Франции, и мэр Шамони их посещал. Вот мы и стали сравнивать непальских носильщиков с бурлаками. Например, вот что любопытно: портерам было так же трудно, как бурлакам, или легче? У Мориса как-то не сложилось по этому поводу определённого мнения, поскольку он не сильно разбирался в теме бурлачества. Я тоже не разбирался, но всё-таки порассуждал!

И высказал мнение, что бурлакам приходилось тяжелее. Нюанс заключался в том, что бурлачили они далеко не всегда так, как это изображено на картине Ильи Ефимыча. На полотне бурлаки идут пешком, по берегу, а баржу тянут на прицепленном к самим себе канате. Но чаще работники заплывали на лодке вперёд баржи, ставили якоря и подтягивали посудину-склад к лодке, наматывая верёвку на установленный на барже барабан. А по берегу шли гораздо реже. В обеих ситуациях тащить баржу надо было против течения! То есть если ты станешь идти или накручивать веревку на барабан вполсилы, баржа не сдвинется с места.

Но тащить машину по горам – другое дело: как ни неси, сколько-нибудь продвинешься вперёд. Песни бурлаки тоже пели и тоже, видно, не с веселья. Что они там исполняли нестройным хором, «Дубинушку»? Может, и про Фёдора Шаляпина Морис тоже слышал?! Да!!!

Перетирая тему русских бурлаков и непальских носильщиков, мы, подобно трудягам, слегка приглушили печальный фон, связанный с воспоминаниями о полученных при восхождении травмах, и Морис в гораздо лучшем настроении вернулся к прерванному повествованию…