Непал. Винтажный роман

Члены французской экспедиции во главе с послом официально поблагодарили магараджу и преподнесли ему от имени президента своей страны стенной ковер ручной работы. В ответ магараджа сказал, что с радостью разрешил восхождение, что вдвойне рад его успеху и втройне – что оно послужило укреплению отношений между Францией и Непалом, некогда установленных усилиями его отца и Сильвена Ли, великого французского учёного, специалиста по санскритскому языку. На груди магараджи путешественники заметили крест Почетного легиона.

Магараджа заканчивает речь, в зале воцаряется молчание, и тут входят предусмотренные этикетом служащие, почтительно несущие небольшие коробочки. Мориса перемещают на середину громадного зала, и магараджа вынимает из футляра награду – высший орден Непала, его вручают лишь солдатам и офицерам непальской армии во время войны. Орден называется «Доблестная правая рука гурков».

– Вы проявили исключительное мужество, и мы приветствуем вас как мужественного человека, – говорит магараджа. Морису, конечно же, приятны эти слова, хотя он едва не терял сознание, а из ран сквозь бинты сочился гной…

После завершения официальной части приёма разговор Мориса и магараджи продолжался. Вельможу очень интересовало царство вечных снегов. Он, разумеется, вполне представлял себе, в какой стране живёт, но сам, как и многие из его окружения, в серьёзных горах не бывал и, видимо, не собирался.

– Будем надеяться, что на Непал после вашего восхождения не падут какие-нибудь несчастья. А если что-то и случится, то нам, нарушившим божественные законы, не поставят это в вину, – в задумчивости сказал магараджа.

Наконец церемония завершается, и его высочество с сыном-генералом провожают участников экспедиции. Морис совершенно обессилен, ему не терпится лечь, но покорителя восьмитысячной вершины, давшейся так дорого, ободряет зазвучавшая вдруг мелодия – это непальский оркестр исполняет «Марсельезу»…

– Вы ничего не рассказали про непальскую столицу Катманду, – говорю я Морису. – Удалось ли что-нибудь посмотреть? Что показалось интересным?

– Наверное, вы не очень хорошо меня слушали. Я же описывал своё состояние. Мне было не до этого. Товарищи осматривали город и до церемонии, а я, совсем бегло, только в последний день нашего пребывания. Меня возили на площадь Дурбар, где много старинных индуистских храмов, и очень больших, и поменьше. Особенно тронула одна статуя. Спросил про неё. Объяснили, что это – статуя богини Кали. «Кали» на санскрите означает «чёрная». На самом деле она раскрашена разными цветами, но преобладают чёрные тона. Четырёхрукая Кали – богиня смерти и разрушения. Она и с виду страшная, на ней висят человеческие черепа. Но Кали одновременно и символ вечной жизни. Всё у них сильно перемешано, часто понять трудновато. Но очевидно, что богиня очень уважаема непальцами.

При всей моей немощи я не мог не заметить индуистский храм Сваямбунатха. Вот мы едем среди пыли и грязи, мимо нищих домиков и вдруг видим нечто фантастическое. Это высокий холм, на котором стоит остроконечный храм – по-непальски «ступа», – круглый, с цветными обручами. На нём нарисованы глаза Будды. Большую ступу и другие храмы-ступы на холме почитают и буддисты, и индуисты. Вокруг холма вертится много обезьян. Я видел их прямо внизу, у подножия огромной лестницы, ведущей вверх. Говорят, что обезьяны там бегают везде, сидят и на самих ступах. Они живут в окружающей роще, а люди их подкармливают, вот животные и тянутся сюда. Другое название Сваямбунатхи – «Monkey temple», «Обезьяний храм».

К Ступе ведёт несколько сот ступенек, они довольно крутые. Сопровождающие непальцы вежливо, но без большого энтузиазма предложили поднять мою коляску по ступенькам. Я отказался: даже не потому, что пожалел сопровождающих, а просто ясно понимал, что мне этот подъём доставит много мучений…

Время за полночь. Воодушевлённые рассказом и коньяком, мы с чекистом, который, похоже, на время забыл о своих прямых обязанностях, благодарим мэра и откланиваемся. Морис протягивает нам свои куцые, без пальцев, руки. Волей-неволей возникает какая-то жалость и неловкость за то, что у нас… есть пальцы. Но мэр абсолютно бесстрастен и даже весел. В дальнейшей жизни мне приходилось видеть немало инвалидов, ничуть не переживающих по поводу своего недуга. Может быть, притворялись? Некоторые, возможно, и притворялись, а многие со временем привыкли к своему состоянию и воспринимали его как должное. Однако кроме привычки такого человека должно что-то согревать, правда? Думаю, что для Мориса стимулятором оптимизма всегда являлась покорённая Аннапурна. Он, конечно, сожалел о полученных травмах, но при этом не считал потерянные пальцы слишком высокой ценой за свою победу…