Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

— Если бы нас не высылали, хоть с голоду помирай! Я нарочно не беру паспорта из волости, потому что с паспортом пропадешь. Без паспорта нас «заберут», посадят в тепло, обуют, оденут, а с паспортом хоть с голоду помирай, никому дела нет. Вот примерно теперь мы идём в Питер все без паспорта, все высланные. Значит, нас сейчас же заберут. И хорошо. Недели две мы посидим, отдохнём, поедим, поправимся, потом недели две нас поддержат в пересыльной; здесь каждому дадут по полушубку, тёплые валенки и отправят на родину этапом. Повезут в вагонах, Будут кормить дорогой, захвораешь — лечить станут. Чем не житьё? Доставят на место, спросят: «шубу хочешь отдать?» Зачем отдавать? «Нет, мол, не хочу». Ну и оставят тебе шубу. Эту шубу сейчас «по боку». Выручишь рублей пять и обратно в Питер, за другой шубой. Я вот шестнадцать штук получил. Только и живу этим. Летом нам вместо шуб армяки дают, те дешевле, а тоже хорошие, новые армяки.

— Как же тебе не стыдно? Отчего ты не работаешь?

— А где я работать буду? Паспорт выправить — нету денег, да с паспортом потом находишься. Мест теперь мало, работы зимой почти нет никакой. Хоть с голоду помирай, а у меня ещё правая рука не действует, бракуют при найме.

Число задерживаемых в Петербурге нищих достигает громадный цифры — около десяти тысяч человек обоего пола в год. Надо прибавить столько же, если не более, задерживаемых за беспаспортность. И всё это количество высылается, получая полушубки, армяки, сапоги, валенки и пр. Мало того, всё это количество содержится на казённый счёт, и затем перевозится, конвоируется, водворяется и т. д… Если скромно определить стоимость содержания, отправки и одеяния каждого в 20 рублей (полушубок 7 рублей, перевозка 4 рубля, содержание в месяц 7 рублей, содержание конвоя, места заключения и пр. 2 рубля) получается сумма четыреста тысяч рублей ежегодного непроизводительного расхода. Повторяем, этот расчёт сделан на основании официальных данных самым скромным образом. Сюда не вошли подаяние частных лиц, милостыни нищим, не пошли расходы по охранению общественной безопасности от бродячего элемента. Люди компетентные доказывают, что бродяжки стоят Петербургу не менее миллиона рублей в год и это вполне достоверно. Итак, миллион ежегодного непроизводительного расхода! Миллион, растрачиваемый на полушубки, арестантские пайки и подачу грошиков, без всякого улучшение экономического состояния высылаемых. Из миллиона никто ничего не выигрывает, никто ничего не получает, кроме неприятностей, хлопот, возни и греха!

Не пора ли подумать об устранении этого ненормального положения? Не пора ли позаботиться об осуществлении давно желаемого и необходимого для столицы Рабочего дома, который должен заменить собой высылку. Рабочего дома не карательного, не арестантского, а трудолюбивого, то есть такого, где каждый неимущий мог бы за свой труд получить плату и на эту плату поддерживать существование до приискания места, службы, постоянной работы или, в крайнем случае, вакансии в богадельне. В такой дом надо не сажать, а только пускать. Не за наказанием, а для поощрения. Рабочий дом может состоять в ведении полиции, но отнюдь не должен иметь ничего общего с «Дерябинскими казармами» или Казачьим плацем. Тогда он будет достигать цели и будет популярен как среди бродяжек, так и среди благотворителей.

— А средства? — спросит читатель.

Сооружение Рабочего дома на окраине города по барачной системе на полторы-две тысячи человек обойдется недорого. Город даст землю безвозмездно. Постройка бараков будет производиться при содействии благотворителей. Кроме того, в распоряжении строителей могут быть суммы, расходуемые теперь на бесполезную пересылку этапным порядком бродяжек, а также получаемые за работу обитателей Рабочего дома. Сам город может много дать работы, какова: очистка улиц, площадей, вывозка снега, ремонт зданий и т. п. Город уплачивает подрядчикам около триста тысяч рублей в год — эти деньги целиком могут пойти в кассу Рабочего дома. Кроме Рабочего дома хорошо бы где-нибудь на Кавказе, в Ашхабаде и т. п. устроить колонию для «обрусения» края и водворить туда бродяжек, дав им землю и заставляя работать. Такие колонии принесли бы государству немалую пользу. Отчего в самом деле не подумать бы на эту тему?

2. На извозчичьих козлах — трое суток в роли извозчика

Сейте разумное, доброе, вечное,

Сейте! Спасибо вам скажет сердечное

Русский народ[45]

.

Он учил нас:

В лохмотьях нищеты живую душу видеть,

Самоотверженно страдающих любить,

И равнодушных ненавидеть![46]

1

Я преобразился в извозчика бляха № 3216 и трое суток (с перерывами, конечно) ездил по городу…

— Зачем? — спросит читатель.