Непереводимое в переводе

6) оклики, окрики и обращения к животным: алло, гей, киска, pussy.

¹ См. Алисова Т. Б., Ермакова Е. Н., Меркина И. М. Социолингвистический аспект апеллятивов и особенности их пере­вода. Тезисы. — ТПНОПП, ч. I, с. 73—76.

^г В связи с формой звательного падежа существует спорный воп­рос обратного порядка, которого мы тоже не касаемся: следует ли придавать форму звательного падежа при переводе на язык, где он существует?

228

1. Обращение на уровне обыкновенной вежливости в большинстве случаев является рядовым, лишенным коло­рита элементом лексики: ведь не станут, скажем, англий­ские герои английского романа обращаться друг к другу «мосье», «герр» или «господин»! Такие обращения подле­жат передаче соответствующим функциональным эквива­лентом на ПЯ. Однако, в силу неизвестно когда и как сложившейся традиции или, правильнее, практики, в рус­ских и болгарских переводах с французского транскри­бируются и остаются мосье, мадам и мадемуазель, с не­мецкого — герр, фрау и фрейлейн, с английского — мис­тер, миссис и мисс, и т. д. Впрочем, не совсем «так далее»: в переводах с венгерского, финского, греческого, румын­ского, армянского и многих других языков такие обраще­ния на общем основании не переводятся. По-видимому, эта практика в силе только в отношении наиболее расп­ространенных, главным образом западноевропейских язы­ков. Почти все эти обращения вошли в словники толковых словарей (MAC), а в двуязычных словарях, таких как БАРС, фр. мадам, мадемуазель и мосье передаются по-русски на первом месте в транскрипции. Любопытен тот факт, что вежливые англичане обращаются в официаль­ной речи к представителям различных национальностей, пользуясь их словами: к итальянцам — синьора, синьори­на, синьор, к немцам — герр, фрау, фрейлейн, а мадам, мадемуазель, мосье говорят французам и... русским! Но ни в одном словаре нам не встретились транскрибиро­ванные gospozha, gospodin или sudarinia, sudar, или bari-shnia или gospozhitsa, и причина здесь не в устарелости этих слов, а именно в отсутствии соответствующей тради­ции или практики. Также скорее всего опять-таки по тра­диции не транскрибируются, а переводятся слова това­рищ и гражданин, в том числе и как обращения перед собственным именем лица; но встречается (в словарях это не отражено) и транскрипция — в литературе, даже в болгарском тексте, — товарищ. Обычно это бывает, когда хотят доставить удовольствие советскому товарищу, так же как и русские нередко обращаются к болгарам бол­гарским другар, другарка (обычно не употребляя зва­тельного падежа).

В университетском пособии по переводу с немецкого языка говорится: «Транслитерируются иностранные сло­ва и в тех случаях, когда идет речь о формах обращения для той или иной страны, например «фрау»: „Guten Tag, HebeFrau Brenten!".. —Добрый день, дорогая фрау

229

Брентен!»¹ (Разрядка наша — авт.) В пособии по пере­воду с английского языка читаем: «Формы вежливого об­ращения сохраняются в переводе и передаются при по­мощи транслитерации: Sir — сэр, Mister — мистер, Mrs — миссис и т. д.; исключением являются дипломатические документы и газетные сообщения, в которых эти слова переводятся русскими словами «господин» и «госпожа», например, Mrs. Roosevelt госпожа Рузвельт»². Прибли­зительно в том же духе и высказывание И. Левого: «..не­возможно переводить каждое французское Monsieur, Ma-dame или английское Mr., Mrs., Miss, Sir русским «госпо­жа, господин или немецким Herr, Frau, Fraulein»³.

Именно на эти три высказывания мы возразим еще раз, что нормальным было бы всегда переводить эти обращения их соответствием на ПЯ, так как в них, на уровне повседневного употребления, вовсе не кроются «национально специфические особенности». А, как даль­ше пишет А. В. Федоров, «если предмет или понятие, обозначенные словом подлинника, мало отличаются от предмета или понятия, обозначаемого соответствующим словом в переводе, если с ним самим не связаны никакие специфические местные признаки, то передача смысла в условиях контекста может оказаться исчерпывающей»⁴.

Немалое влияние на переводческую практику оказы­вает и сила привычки — в частности, в отношении давно уже знакомых, так сказать, международных литератур­ных и прочих героев: вряд ли кто-нибудь решился бы дона Кихота и Чио-Чио-Сан переименовать в «господина; Кихота» и «госпожу Чио-Чио».

Но положение коренным образом меняется, когда сам автор, рисуя действительность, чуждую для собственной, страны и литературы, планомерно прибегает к иноязыч­ным обращениям, присущим описываемой им обстанов­ке или эпохе, как это делает, например, английский писа­тель Р. Сабатини. В романе из французского быта и истории «Скарамуш» он заставляет своих героев гово­рить «мадам», «мадемуазель» и «мосье»; то же можно сказать и о романе болгарского писателя Д. Димова о гражданской войне в Испании «Осужденные души», где