Непереводимое в переводе

Но как быть, если данное вкрапление, понятное чита­телю оригинала, непонятно читателю перевода? Мы упо­минали— часто автор уверен, что будет понят, и остав­ляет иноязычные элементы без пояснений; в то же время при переводе на другой язык они не доходят до нового читателя: их содержание неясно, колорит стирается и пе­реводчику приходится искать возможности подсказать его наличие в подлиннике. Такой случай мы находим в том же рассказе Чехова: «Нет, братцы, поживу с вами еще немного и уеду к себе на хутор, и буду там раков ловить и хохлят учить. Уеду, а вы оставайтесь тут со сво­им Иудой, н е х а и вин л о пне»². (Разрядка наша — авт.) Это выражение, несмотря на близость языков, без перевода не дойдет даже до болгарского читателя. По­нимая это, болгарский переводчик не счел возможным сохранить украинское вкрапление, причем эта фраза сли­лась с остальным текстом — пропал колорит: «...Ще си замина, а вне си останете тук с вашия юда, дявол да г о в з а м е». Тот же эффект получился, вернее, эффек­та не получилось, и в английском переводе: "...and you may stay with your Judas, and be damned to him". (Разрядка наша — авт.)

Правильный прием подсказывает переводчику сле­дующий пример, взятый из газетного текста: «— Цэ ж мы делали садик, — мешая русские слова с ук­раинскими (разрядка наша — авт.), рассказывала мне Зоя Буткевич, дивчина из отряда «Карпаты». — Все робыли, что треба: и кладку, и штукатурку, и малярку. С шести утра и дотемна — хотелось сдать поскорее: ди-тыны малые ждали»³. Перевести это на другой язык, ос­тавляя украинские слова, невозможно, однако объясни­тельная фраза автора компенсирует в некоторой степе­ни утрату колорита.

Иногда переводчик может позволить себе добавление

перевода иноязычного вкрапления непосредственно пос­ле него в авторском тексте, как это делают и сами ав­торы. Несколько таких примеров мы указали, цитируя в разных местах выдержки из «Казаков» Л. Толстого.

А встречаются и вкрапления с подтекстом, представ­ляющие собой еще более трудную для переводчика зада­чу. Например, Гергарс Гауптман („Die Insel der Grofien Mutter") пишет: „..eine deutsche Lady, die ihren heifige-liebten Lord verloren hatte.." (разрядка наша — авт.), давая в единственной фразе характеристику одной из своих героинь. Конечно, проще всего перевести это слово в слово («..немецкая леди, потерявшая своего горячо любимого лорда..»), но будет ли ясен подтекст автора? А как быть при переводе на английский язык? Такие ме­ста требуют высокого мастерства и индивидуальных ре­шений переводчика — рецепты здесь давать почти невоз­можно.

Легким и бесспорным бывает только упомянутое на­ми выше положение, когда автор дает перевод вкрапле­ния в самом тексте непосредственно или в соседней фра­зе. Тогда переводчику остается лишь транскрибировать иноязычные слова или выражения и перевести на ПЯ данный автором в тексте перевод или объяснение. Так, никакого затруднения не представляет перевод на лю­бой язык текстов следующего типа:

«— Уйде-ма, дядя? (то есть: дома, дядя?) — послышался ему из окна резкий голос...»¹; «..за стенкой раздался сильный голос Ивана-младшего: — Dad, wouldyou cash me.a check? — Что означало: — Отец, ты мне чек наличными не опла­тишь?»²; «Белесое солнце высвечивало., матерчатую полосу с аккуратно выведенными на ней словами «Ta­rn и делек!» — «Всего самого хорошего!»³. (Разрядка всюду наша — авт.)

А бывает и так: автор, который в тексте или в сноске обычно дает перевод — правильный или «вольный» — своих иноязычных вкраплений, вдруг изменяет этому принципу. Так, И. А. Гончаров в «Фрегате «Паллада» всегда переводит введенные в текст латинские, англий-

279.

'Чехов  А.  П. Собр. соч. Т. 8, с. 287.

² Т а м   ж е, с. 287.

³ И, 28.Х. 1975.

¹ Толстой Л.  Н. Собр. соч. Т. 3, с. 226. "Кондратов   С. Н.   Свидание с Калифорнией, с. ³ И, 5.VIH.1975.

ские, немецкие, голландские и французские слова и вы­ражения, а украинскую фразу «Що-сь воно не тее( разрядка наша — авт.), эти тропикы!»¹ оставляет без перевода, считая, что каждый русский поймет ее. Но поскольку нерусский не поймет, переводчику приходится, следуя установленному самим автором правилу, давать в тексте украинскую фразу, как она есть, и переводить ее в сноске.

Самым полным и показательным примером, в том числе и при переводе произведения, изобилующего вкрап­лениями из ПЯ, бесспорно является «Война и мир» Л. Толстого и перевод его на французский язык, о кото­ром (присовокупляя и Макаренко) С. Мемедзаде пишет: «Представьте себе «Войну и мир» на французском языке и «Педагогическую поэму» — в переводе на украинский. Целые светские пассажи в толстовской эпопее и сочные украинские выражения макаренковских хлопцев «раство­рятся» в языке перевода, подобно тому как медуза ста­новится в воде малозаметной, почти невидимой»².