Непобедимое Солнце

Но Фея вдруг встала как вкопанная, а потом вылетела прямо в распахнутое окно, рыдая. Гастон, выхватив из кольца на стене пылающий факел, бросился вниз по лестнице в сад. Он застал её на скамейке, в аллее грушевых деревьев, под статуей одного из королей древности. Она сидела и плакала как девочка. От могущественной неприступной феи как будто бы ничего не осталось. Она вытирала себе слезы то косой, то прямо руками, пока верные Зверята не принесли пачку шелковых платочков.

Гастон присел и, прижав её голову к своей широкой груди, спросил:

— С ним что-то не так? Я верно догадался, да? Ведь ты бы не покинула место, в котором служишь пять тысяч лет, просто так, да ещё и инкогнито…  Он опять сбежал, да?

— Не-е-ет, его похи-и-и-итили…  Может быть, его уже и нет в живых…  вот…  — всхлипнула Фея.

— А ну, рассказывай, быстро. Я об этом сразу догадался, потому и потребовал от тебя клятвы все мне рассказать. Можешь мне верить, слово рыцаря: я — могила. Да и потом, я имею на это прямое право, я же его брат, в конце концов!

И Фея рассказала ему всю историю от начала до конца — от того дня, когда Принц изменился до настоящего момента. Зверята дополняли рассказ в той части, в которой непосредственно принимали участие. Гастон внимательно выслушал их рассказ, в котором ему особенно понравилась история о Верховном Тайном Совете всех Зверят. Он с улыбкой ласково потрепал обоих по головкам, похвалил их верность своим хозяевам.

Когда рассказ был окончен, было уже не меньше, чем пол одиннадцатого вечера.

Гастон, нахмурившись, мрачно задумался.

— Кое-что об этом я слышал, — сказал, наконец, он. — И о Скалистых горах, и о Золотом Чертоге, и о тайнах и опасностях тех жутких мест, хотя сам там не бывал. В Заморье людей не пускают, это ведь «карантинная зона»…  Много действительно мужчин пропало, посмотрев в те колдовские зеркала. Сначала становились они нелюдимыми, замкнутыми, бесчувственными, потом исчезали без следа. Ничего утешительного сказать не могу на этот счет…  Знаю только одно — я всегда чувствовал, даже когда я нашел его окровавленную шляпу, даже когда мы её опускали в гроб, я чувствовал, что он жив…  И, как видите, не обманулся. Вот и сейчас я чувствую, что он жив…

— И я…  и я это чувствую, — прошептала Фея, опуская свою головку на сильное мужественное плечо Гастона и закрывая глаза, — иначе бы я…  не отравилась…  в этот…  поход…  — Фея, несколько раз зевнув, окончательно перестала бороться с сонливостью и тут же уснула, прямо на плече Гастона.

Гастон аккуратно и нежно взял её на руки, как пушинку — Фея была легка и тонка, а Гастон был так силен, что мог в одиночку утащить на себе среднего размера медведя. Под бдительным наблюдением обоих Зверят отнес её в комнату.

Уходя, Гастон с сожалением посмотрел на Фею — во сне она была ещё прекраснее! Такое спокойное, такое величественное лицо, высокий умный лоб, правильные черты лица, благородно очерченный чувственный рот, разметавшиеся по подушке светящиеся золотом во тьме волосы…

«Эх, братец, кабы не ты — украл бы я её и увез на край света…». — подумал про себя Гастон, тяжело вдохнул и отправился отдавать распоряжения слугам на завтрашнее утро.

А Зверята осторожно освободили Фею от одежды, переодели в ночную рубашку, укрыли теплым пуховым одеялом и легли спать с нею рядом — Котенок по правую руку, Щенок — по левую. Оставлять Фею одну в чужом доме — а уж тем более отъявленных звероедов и звероубийц — ни, ни! А Фея, как в детстве, обняла Котенка обеими руками и блаженно улыбнулась во сне. Ей снилось, что Принц был рядом, и все у них было хорошо…

6.

Утром, при первых лучах восходящего солнца, Фея проснулась, разбудила Зверят звонкой песней Рассвету и напомнила, что им желательно выйти из города как можно раньше. Гастон вызвался их проводить самым коротким путем.

После легкого завтрака Фея верхом на белой лошади, Гастон — на черной, Зверята и феин багаж, по-прежнему летящий в воздухе, тронулись в путь.

Гастон, облаченный в обычный зеленый костюм, ничем не выдававший его положения, проводил их через настоящий подземный ход. Восторгу Феи не было предела.

Выйдя за крепостные стены, путники скоро вышли на небольшую тропинку, пустившуюся вилять между густыми зарослями пушистых елей и лиственниц. Не прошло и получаса, как путники уже оказались в глубоком лесу без каких-либо следов пребывания человека.

Но вот тропинка довела их до большого камня с памятной надписью.

— Это граница моих владений, — с грустной улыбкой сказал Гастон. — Этот камень воздвиг ещё Роланд Древний для своего наследника — Риккареда.

— Спасибо тебе, принц Гастон, — последний раз опираясь на сильную руку рыцаря пока сходила с лошади, печально сказала Фея. — Ты даже не представляешь, как помог мне, мне очень понравилось с тобой общаться. Прости меня за необдуманные и резкие слова порой. Мне будет тебя не хватать…  — голос Феи дрогнул и оборвался.

— Мне тоже…  Я бы хотел отправиться с тобой освободить своего брата…