Непобедимый эллин

Поющий Геракл приободрился и стал даже выплясывать на плоской вершине холма, нелепо размахивая ножищами и выделывая воистину неописуемые кренделя и пируэты.

Ведь никто в Греции не знал, что стимфалийские птицы высоко ценили красивые брачные танцы своих пернатых сородичей. Геракл всё выделывал свои ужасные кренделя и вот ещё одна птица, не вынеся такого танцевального издевательства…

- Хорош врать! – хмуро бросил историку сын Зевса. – Мы уже подъезжаем к Тиринфу.

- Но ведь не все птицы ещё издохли, а их, извиняюсь, по моему творческому замыслу, где-то около тридцати, - гневно воскликнул Софоклюс, недовольный тем, что его опять грубо прервали. – Дальше по сюжету после пения и танца Геракл сочинит стихотворение, что послужит мучительной гибели ещё одного чудовища. Затем великий герой что-нибудь нарисует, а после…

- Напишет исторический трактат, - язвительно добавил Геракл, - и все птицы разом издохнут от ужаса. Думаю, какой-нибудь пациент врача Фрейдиуса описал бы мой третий подвиг намного лучше, с большей выдумкой и динамизмом.

- Эй! – завопил Софоклюс, когда великий герой вырвал у него из рук свежую дощечку и зашвырнул её в придорожные кусты.

- Какого сатира ты разбрасываешься своим героическим эпосом?!!

- Мой эпос! – огрызнулся сын Зевса. – Что хочу, то с ним и делаю. Потом перепишешь и чтобы никаких идиотских танцев!..

Софоклюс послушно кивнул.

***

В тот самый момент, когда Геракл вместе со своим личным хронистом в очередной (четвёртый) раз подъезжал к городу Тиринфу, в другой части Греции, а именно на острове Аргосе произошли прелюбопытнейшие события…

- Мой друг, - сказал Зигмундис Фрейдиус, с умилением глядя на сидящего в клетке Херакла, - со вчерашнего дня ты больше ни разу не буянил. Неужели так благотворно на тебя повлияла встреча с великим Гераклом?

- Это я великий, - спокойно возразил сумасшедший, - а Геракл вонючка, проклятый самозванец.

- Значит ты хорошо запомнил вашу встречу?

- Как и он, - парировал Херакл, задумчиво ковыряясь в носу.

- Может настал момент, когда нам стоит постепенно вернуться к воспоминаниям о твоём детстве? - осторожно предложил Фрейдиус.

- Давай, костоправ, спрашивай, - с лёгкостью согласился Херакл.

- Скажи мне, каково твоё первое воспоминание?

Ненормальный снова задумался.

- Я голый, в детской и все почему-то смеются…

- Голый? – глаза у Зигмундиса маниакально загорелись. – Означает ли это, что твои воспоминания имеют некий сексуальный характер?

- Что?!! – подпрыгнул в клетке Херакл. - Да какой к сатиру в зад секс, когда надо мной все смеются, особенно мой отец Амфитрион. Я же за пару часов во взрослого дистрофичного мужика вымахал!

- Э… - недовольно пробурчал Фрейдиус. – Так у нас не пойдет. Ты снова отождествляешь себя с Гераклом, так мы никогда тебя отсюда не выпустим.

- А я сам уйду! – нагло заявил Херакл и мрачно улыбнулся.

- Да? – искренне удивился Фрейдиус. – И можно поинтересоваться, как?

Внезапно псих сделал круглые глаза и, посмотрев за спину врачевателя, истошно выкрикнул:

- Глядите, Зевс снова у вас сбежал!!!

Зигмундис вздрогнул и резко обернулся.

В следующую секунду Херакл стремительно подскочил к решётке, схватил не успевшего отпрянуть теоретика за бороду и с силой дёрнул эту бороду на себя. К счастью, часть волосяного мужского атрибута не оказалась накладной. Фрейдиус ойкнул и, ударившись широким гениальным лбом о медные прутья клетки, медленно съехал на пол.

Закусив губу, Херакл воровато огляделся. Затем подтащил тело врачевателя поближе и, обшарив его хитон, нашёл весело позвякивающую связку ключей.

Отпер свою клетку.

С ненавистью пнул бесчувственного Фрейдиуса ногой и принялся с гаденьким хихиканьем отпирать остальные забранные решётками комнаты. Кое-кто из психов пытался освободителя укусить, но Херакл ловко уворачивался отпирая всё новые и новые клетки. Правда с отцом истории Геродотом вышла накладка. Старик наотрез отказался покидать свою комнату, двинув освободителя в правое ухо.

Орущая, визжащая, кукарекающая толпа психов начисто смела кинувшихся на шум вооруженных солдат.

Херакл торжествующе усмехнулся, с любовью погладил свою умную приплюснутую лысую голову и побежал в противоположном направлении от толпы опьянённых внезапной свободой ревущих ненормальных.

***

- Вот, передашь эту штуку лично Эврисфею в руки! – сын Зевса протянул посланнику длинную полую трубку чем-то отдалённо напоминающую толстую железную стрелу.

- Что это? – Копрей брезгливо попятился от усмехающегося героя.

- Эту штуку я лично вырвал из глотки убитой мною стимфалийской птицы…

- Какая мерзость…

- Бери-бери, а то Эврисфей ещё не поверит моим искренним намерениям честно исполнить каждое его поручение.