Непобедимый эллин

- Что ж в таком случае… - Копрей явно колебался. – Может вы это во что-нибудь завернёте, а?

Геракл кивнул и, содрав с остолбеневшего посланца хитон, аккуратно запеленал в него часть ужасного чудовища.

- Спасибо, - сдавленно буркнул Копрей, смотревшийся в одной только набедренной повязке и в не по размеру огромных сандалиях весьма колоритно.

- Теперь задание! – напомнил Софоклюс.

- Какое задание? – испуганно переспросил посланец.

- Четвёртое!

- Ах да, задание! Извините, совсем вылетело из головы…

- И неудивительно, - тут же съязвил Геракл, - у тебя же там сквозное отверстие, в правое ухо ветер залетает, а в левое вылетает.

Копрей не обиделся. Достав из набедренной повязки небольшую восковую дощечку, он торжественно прочитал:

- Я, Эврисфей, великий правитель Микен…

- Великий кретин Микен… - поправил посланца сын Зевса.

- Великий правитель Микен, - продолжал настаивать на своём Копрей, - правом, данным мне всемогущими богами, повелеваю Гераклу Олимпийскому, урождённому Зевсу Младшему, изловить и доставить в Тиринф Керинейского барана!

- Кого доставить?!! – не понял Геракл, расслышав лишь первое слово из имени диковинной зверюги. – Какую-то канарейку?

- Не канарейку, - исправил великого героя посланец, - а керинейского барана!

- Это что ещё за жертва безумной селекции? – в сердцах воскликнул сын Зевса.

- Постойте, любезнейший, - решительно вмешался Софоклюс, всегда и во всём (а особенно в исторических фактах) любивший точность. – Вы тут нам только что сказали, вернее, зачитали письменный документ, в котором Эврисфей назвал себя великим правителем Микен…

- Великим кретином Микен, - снова хохотнул Геракл.

- Но, насколько мне известно, - историк озадаченно наморщил лоб, - Микенами правит некий Агриппа…

- Всё верно, всё верно! – согласно закивал Копрей. – Тут нечему удивляться…

- Но позвольте…

- Всем известно, что Эврисфей с самого детства болен всякими редкими болезнями.

- Ну и…

- Совсем недавно, или правильней сказать буквально на днях, у него случился острейший приступ мании величия. Так уж получилось, что именно в тот момент, когда его посетил столь распространённый на светлом Олимпе недуг, Эврисфей готовил для Геракла очередное сложное задание.

- А разве мания величия болезнь? – искренне удивился Геракл.

- Особое психическое расстройство! – подтвердил Копрей. – Мегаломания! Переоценка важности своей личности. Идет, как правило, в связке с шизофренией и биполяркой. Причина болезни - следствие разнообразных эротических фантазий в нежном детском возрасте, как пишет великий Зигмундис Фрейдиус.

Похоже, что Геракл с Софоклюсом впервые столкнулись с ярым поклонником опусов сумасшедшего греческого лекаря.

«Интересно, - тут же подумал историк, - а как сам Фрейдиус называет своих фанатов фрейдоманами или может быть фрейдонистами или… фрейдощенцами?».

Фрейдощенец Копрей уже что-то грузил с умным видом по поводу не в меру любопытных маленьких мальчиков и девочек. В его сбивчивой безумной речи то и дело попадались знакомые слова, вроде «либидо», «фобия», «замещение», «регрессия», «суперэго» и «сублимация эротически - умозрительных фантазий».

Геракл громко зевнул и, грубо перебив посланца, недружелюбно рявкнул:

- Всё, хватит, я уже понял, что мания величия это болезнь, поражающая тех, кто чаще других делал под себя в детстве в люльке…

- Как?!! – возмутился Софоклюс. – Но разве не все младенцы делают так?

- Лично я в младенчестве всегда спускался во двор! – невозмутимо ответил сын Зевса.

Сказанное Гераклом начисто рушило фундамент сумасбродной теории Фрейдиуса, ибо манией величия сын Зевса страдал в особо тяжкой форме.

- Расскажи-ка нам лучше об этом баране, - предложил могучий герой не в меру распалившемуся посланцу.

- Ну а что тут рассказывать? – удивился Копрей. – Проживает баран в Аркадии, по слухам он послан смертным в наказание божественным кузнецом Гефестом.

- И какую же опасность он представляет? – полюбопытствовал Софоклюс.

- Смертельно говорлив!

- Это как?

- Тарахтит без умолку.

- Ну прямо моя бывшая жена Дайона, - усмехнулся историк, - говорила со скоростью сорок слов в секунду, особенно, когда встречала на рынке любимых подруг.

- И что с ней потом случилось?

- Свезли на Аргос к Асклепию.

- Весьма поучительная история! – кивнул Геракл. – Во всяком случае тебе, Софоклюс, этот баран теперь не страшен.

- Проблема не в этом, - возразил Копрей, который на прохладном осеннем ветру без хитона стал слегка замерзать. – Дело в том, что керинейского барана совершенно невозможно поймать, особенно с недавнего времени, после того как у него украли драгоценную золотую шкуру.

- Кто украл?

- Ясное дело аргонавты с Ясоном украли, ну а затем её благополучно пропили.

- Я хорошо знаю этих ребят, - улыбнулся сын Зевса, - и совсем не удивлён их недостойному поступку.

- В общем, всё что знал, я рассказал, - дрожа, добавил слегка посиневший посланец.

- Ладно, свободен! – небрежно бросил ему Геракл. – Топай в свои Микены, да смотри мне, часть птицы по дороге не потеряй…

Копрей кивнул и с огромным свёртком в руках смешно заковылял по широкой дороге.