Неподходящее занятие для женщины. Черная башня

В гостиной было пусто и холодно. Она торопливо сунула оставшиеся поленья в затухающий камин и подула на угли, чтобы оживить пламя. Потом она стала бесцельно слоняться по комнате. Она не надеялась снова уснуть, хотя короткая и беспокойная ночь оставила ее совершенно разбитой. Но ее тревожило кое-что посерьезнее. Впервые за все время она поняла, что боится. Зло существует — для того, чтобы убедиться в этом, можно обойтись и без монастырского образования. Зло посещало эту комнату. Перед ним меркнут испорченность, бессердечие, жестокость, расчет. Зло. Она ни минуты не сомневалась, что Марк пал жертвой убийства, но все было проделано с поистине дьявольской изворотливостью. Если бы Изабелль рассказала о том, что видела, никто бы ни за что не поверил, что у смерти могла быть какая-либо иная причина, кроме случайности. Корделия и без книги по судебной медицине знала, в каком свете все это предстало бы перед глазами полиции. Хьюго был прав: такие вещи случаются сплошь и рядом. По крайней мере он, будучи сыном психиатра, слышал или читал о подобном. Кто еще? Да любой более-менее образованный человек! Но только не Хьюго. У Хьюго есть алиби. Ее рассудок отказывался представить, что Дейви и София способны участвовать в столь кошмарных манипуляциях. Но очень характерно, что они не побрезговали запастись фотоаппаратом. Даже в сострадании они не забывают о самосохранении. Могли ли Хьюго и Дейви стоять вот здесь, под кошмарным трупом Марка на крюке, обсуждая расстояние и экспозицию, прежде чем сделать снимок, способный реабилитировать их ценой его позора?.. Она побрела на кухню вскипятить чай, радуясь, что ей удалось оторваться от притягивающего зрелища крюка, торчащего в потолке. Раньше оно почти не тревожило ее, теперь же превратилось в навязчивый фетиш. Ей уже казалось, что крюк вырос с прошлой ночи, что он увеличивается с каждой минутой, и она не могла оторвать от него взгляд. Сама же гостиная определенно уменьшилась в размерах; из святилища она превратилась в келью, пребывание в которой грозит клаустрофобией, в место отвратительное и постыдное, как сарай, где приводят в исполнение смертный приговор. Даже яркий утренний свет был пропитан вездесущим злом.

Дожидаясь, пока закипит чайник, она заставила себя сосредоточиться на делах предстоящего дня. В столь ранний час не хотелось теоретизировать: она пока не могла найти рационального применения своему новому знанию. Рассказ Изабелль был слишком сложен, в его свете ситуация не обретала ясности. Предстояло выяснить еще немало фактов. Она решила продолжить выполнение заранее намеченной программы. Сегодня ей предстоит посетить Лондон и изучить завещание дедушки Марка.

Однако до того момента, когда можно отправляться в дорогу, оставалось еще часа два. Она решила добраться до Лондона на поезде, оставив машину у кембриджского вокзала: так и быстрее, и проще. Ей не улыбалась перспектива провести целый день в городе, когда разгадку определенно надо искать здесь, в Кембриджшире, однако в это утро она с радостью убежит из коттеджа. Не находя себе места от потрясения и смятения, она бесцельно переходила из комнаты в комнату, пока не оказалась в саду, откуда было все же ближе до вокзала. Отчаявшись найти себе более полезное применение, она взялась за вилы и вскопала грядку, оставленную Марком незаконченной. Вряд ли она поступила правильно: ведь прерванная работа была частью доказательств в версии об убийстве. Однако ее видели многие люди, в частности сержант Маскелл, которые при необходимости смогут засвидетельствовать это; вид же недокопанной грядки и торчащих из земли вил выводил ее из себя. Поправив положение, она немного успокоилась и прокопала еще час, ни разу не остановившись, после чего аккуратно вытерла вилы и поставила их в сарай, к лопатам и граблям.

Наконец настало время отправляться. Семичасовой прогноз погоды предрекал грозовые дожди на юго-востоке, поэтому она облачилась в костюм — самую плотную одежду, бывшую в ее распоряжении. Она так и не надевала его со дня смерти Берни и теперь обнаружила, что он стал велик ей в талии. Выходит, она потеряла в весе. После недолгих размышлений она извлекла из футляра с инструментами для осмотра места преступления ремень Марка и дважды обмоталась им. Ее не пробрала дрожь, когда тугая кожа перетянула ее пополам. Ничто, к чему он прикасался или чем владел, не могло напугать или опечалить ее. Тяжесть ремня на талии загадочным образом придавала ей уверенность, словно это был не ремень, а талисман.

Глава 5