Непогрешимый предводитель

— И где ваш Генри?

— Он там, — Тру-Блю мотнул головой в сторону дверного проёма с отсутствующей дверью.

— Вы о нас ему объявите или нам прямо туда идти? — вопросил Клинг.

— Я лучше ему скажу, что вы пришли, — сказал Пачо, — а то как бы чего не вышло.

Карелла зевнул. Пачо пошел по коридору и исчез за косяком несуществующей двери. Тру-Блю не спускал с них глаз.

— Тепло в доме есть? — спросил Карелла.

— Нет.

— А вода?

— Нет. Нам не нужно ни тепла, ни воды. Мы «Маски смерти».

— Хм-м-м... — произнёс Карелла.

— Мы обходимся.

— Да уж, приходится!.. Да что у вас там происходит? Совещание по поводу прибытия полиции из центра?

— Мне что-то кажется, вы не из нашей полиции.

— Что, всех детективов здесь знаешь?

— Почти всех. И меня они тоже знают.

— Хм-м-м... — уронил Карелла, и Пачо появился в коридоре.

— Всё в порядке, — объявил Пачо. — Он вас примет.

— Как мило с его стороны, — сказал Клинг Карелле.

— О, да! — ответил Карелла.

Они вошли в комнату, где все стены были украшены фотографиями голых женщин, вырезанными из низкопробных журналов и покрытыми лаком для сохранности. Блестящие картинки были налеплены на стенах от пола до потолка. Различные территориальные претензии членов банды на определённые анатомические части этих леди, были зафиксированы их подписями на снимках. Имена парней красовались на грудях, ягодицах, бёдрах, пахах и накрашенных ртах с ухмылкой до ушей.

Посреди этой ошеломляющей выставки красоты, на пухлой красной бархатной банкетке, как умудрённый годами жрец, восседал молодой человек в очках, с тонкими китайскими усиками, поигрывающий длиннющим хлебным ножом.

Карелла понял, что это и есть Генри, и ещё понял, что Генри на испуг не возьмёшь — уже одно владение этой кухонной принадлежностью в подобной ситуации могло быть поводом к предъявлению обвинения и обыску всего клуба. Генри безусловно заранее знал, что пришли из полиции, и мог прекрасно спрятать нож под пухлую подушку, покоящую его зад.

— Из полиции, ага? — спросил он. Он нажимал пальчиком на изогнутый конец рукоятки ножа, поставив его остриём на пол и пытался удержать его стоймя. Нож валился на бок, он его поднимал и снова пытался удержать вертикально. Он даже не поднял глаза на детективов.

— Из полиции, — сказал Карелла.

— А что нужно? Мы ничего такого не делали.

— Хотим узнать об Эдуардо Портолесе.

— Он — президент.

— Где он?

— Он не тут.

— А где?

— Город большой, мужики. — Генри подобрал нож и опять стал прилаживать его стоймя, и снова он падал на пол. Он ещё ни разу не посмотрел им в лицо.

— А Константина Портолес?

— Ага, его сестра.

— Знаешь, где она?

— Неа, — ответил Генри. Нож опять упал. Он поднял его.

— Она член группы?

— Ага.

— И где она, тоже не знаешь? Так?

— Верно, мужик, — сказал Генри и опять весь ушёл в балансирование ножа. На этот раз почти удалось, но нож опять упал.

— Дерьмо! — проговорил Генри, но так и не поднял глаз на детективов.

— А другая сестра?

— Это какая другая? — спросил Генри.

— Мария-Лючия. Младшая.

— И что с ней?

— Знаешь, где она?

— Неа, — сказал Генри.

— Но мы знаем где, — сказал Клинг.

— A-а, ну где же?

— Сейчас она в госпитале имени Вашингтона и её выводят из голодания!

— Как?! — Генри впервые посмотрел им в лицо.

Удивление в его глазах было непритворным. Если Карелла правильно читал по лицу Генри, то он в самом деле не знал, что девочка уцелела после воскресной резни. Именно так это обстояло. Не важно, что именно Генри читал в газетах, он автоматически принял, что убийцы полностью истребили всю семью Портолесов, включая и маленькую Марию-Лючию.

— Да, так, — произнёс Карелла. — Она в госпитале. А перед этим была у нас в участке, рассказала всё о том вечере в воскресенье, когда Эдуардо и Константина были убиты.

— Не знаю, о чём вы рассказываете, — сказал Генри.

У него были сильные очки, и глаза за стёклами казались непомерно большими. Сейчас он глядел прямо на них и уже не отрывал глаз, как будто теперь этим демонстрировал свой вызов, бросив игру с ножом.

— Зачем притворяться? — спросил Клинг, — Мы же пытаемся найти, кто их убил.

Генри не отвечал.

— Ты же знаешь, что они убиты. Господи, ты не мог не видеть фотографии в газетах!

— Ничего я не видел, — пробормотал Генри.

— Да ты что собираешься делать, Генри? Сам за ними последуешь?

— Ничего я не собираюсь делать, — ответил Генри.

— Ты теперь вождь клики?

— Я секретарь. Я думал, вам Пачо сказал это.

— Пачо — мешок с дерьмом, да и ты тоже. Ты теперь президент или временный президент или чёрт знает, как это называется, пока они не изберут нового. Эдуардо убит, и если ты не знаешь, кто это сделал, то какие-то сильные подозрения у тебя должны быть. Думаешь, сам будешь распутывать это дело, а?

— Ничего я не знаю, — сказал Генри. — Никаких таких подозрений у меня нет.

— Убийство — это убийство, Генри. Другой ли это делает или ты это делаешь — всё равно, это убийство.

— И что?

— Он говорит тебе, чтобы ты не совал свой нос в это дело, — перевёл ему Клинг. — Предоставьте это нам. Мы этим заняты, и мы это доведём до конца.

— Да уж, конечно.

— Не дури, Генри, — сказал Карелла. — Чем накликать беду себе на голову, лучше помоги нам.