Непокаянный (СИ)

— Дон, ты откуда такие идеи вообще берёшь? Это же потрясающе! Но всё же, знаешь… ну, не обязательно тебе самому делать всё, что люблю делать я. Мне хорошо с тобой, правда. Мне нравится то, что есть.

Дону, в общем-то, тоже нравилось то, что есть. Но попробовать всё, что доступно, он всё же хотел. Хотя бы для того, чтобы больше не обижать Дэвида взбрыками своего эго, или комплекса мачо, или что у него, гм, там.

Дэвид признался позже, что так постепенно приучать кого-то ему прежде не доводилось. Но получилось у него превосходно: Дону понравился весь процесс. Он не преминул подцепить у Дэвида ещё несколько полезных трюков, чтобы использовать на нём самом, и ни разу не пожалел, что в конце концов оказался по другую сторону. Теперь он куда лучше представлял ощущения Дэвида в любой из позиций — и секс с ним стал возбуждать ещё сильнее, хотя он не думал, что такое вообще возможно.

Дон был давно покорён тем, каким разным может быть Дэвид в сексе. Ласковый, доверчивый, податливый Поз, подставлявшийся под ласки, позволявший делать с собой всё, что Дональду хотелось, вызывал в нём приливы нежности и неодолимого влечения подарить ему всё наслаждение мира. Игривый, соблазнительный Поз, хитрец и выдумщик, всегда умудрялся удивить, застать врасплох, подогреть интерес, раздразнить, довести до точки кипения — порой даже не прикасаясь. Но ещё он, оказывается, умел быть таким уверенным и властным, что у Дона от одного звука его голоса, от одного его взгляда или движения брови слабели колени и исчезали связные мысли. И при этом Дэвид всегда оставался таким же предельно деликатным, никогда не давил. Предлагал, пробовал — но не требовал.

Лишь однажды Дональд позволил себе смалодушничать и вздохнуть про себя: эх, вот если бы оказаться с Позом вдвоём на благоустроенном необитаемом острове, вдали от обязанностей и проблем, да не вылазить бы из постели… Но Дэвиду он в этом желании признаться не рискнул. Пора было ему проявить силу духа. Пора было встретиться с реальностью лицом к лицу.

***

На предложение развестись Ханна, разумеется, реагирует резко. Ей, похоже, до сих пор не хочется верить в то, что намерения Дона настолько серьёзны. Всё-таки измена — это одно… А развод… это что-то уже окончательное, фатальное. С одной стороны, она, конечно же, сама выгнала Дона, узнав обо всём. Но дать согласие на развод — это всё равно, что расписаться в своей неспособности спасти брак, и ей плевать, что спасать уже фактически нечего. Всё равно, что признать, что всё кончено, отпустить ситуацию. А она не хотела этого делать даже тогда, когда испытывала к Дону в основном жалость и некоторую брезгливость. Теперь же, после всех отчаянных попыток его соблазнить (которые ей казались успешными!) и его внезапного, как снег на голову, признания, её чувства к нему гораздо интенсивнее и сложнее: весь спектр от отвращения до обожания, зачастую одновременно.

Дон не удивлён тем, что первый её ответ на его предложение — твёрдое «нет». То есть как, твёрдое. Отчаянное, полное ужаса «нет» в сопровождении истерики: «Как ты можешь такое говорить! Ты же знаешь, что я совершенно одна, и никого больше у меня нет! Ты обязан мне помогать, а ты только и мечтаешь, оказывается, умыть руки и исчезнуть с горизонта?! Я не позволю тебе это сделать, и не надейся!» И тут же, в ответ на напоминание о том, что он помогать не отказывается, тем более что в документах она сможет прописать любые нужные ей условия, она взвивается: «И пропишу! Разумеется! Ты как думал! И за моральный ущерб с тебя взыщу, и за развращение детей твоими россказнями о якобы «любви»! Не думай, что сможешь общаться с ними, не будучи моим мужем! Не на ту напал!»

Дон понимает, что говорить об этом дальше бессмысленно. «Завтра тебе позвонит мой адвокат», — сообщает он и кладёт трубку. Ханна тут же набирает снова, но он сбрасывает её звонки. Начало положено. И очевидно, что конец ещё очень не близко. Он вздыхает, блокирует её номер и с минуту сидит за столом, закрыв лицо руками. Лёгкие руки Дэвида осторожно касаются его плеч, потом сжимают крепче, приободряя, поддерживая. Дон, не открывая глаз, наклоняет голову назад, позволяя ему обнимать себя, перебирать пальцами волосы, целовать макушку, висок. Дэвид ничего не говорит и не спрашивает. Он просто здесь. Он рядом. Этого достаточно.

***