Непокаянный (СИ)

Это достаточно просто, и в то же время к этому не каждый может прийти, понимает Дон. Очень похоже на тот самый переломный момент. А Дэвид, наверное, и не догадывается, что сумел так помочь Дону и в этом тоже.

«Начинать новую жизнь на рубеже тысячелетий** — достаточно небанально для тебя? Всё-таки редко случается, — продолжает подначивать его Познер. — А вот градус пафоса в этом сюжете я бы, если честно, прикрутил».

***

Дни идут, жизнь после развода продолжается без паузы, без передышки. Зима сменяется весной, весна — летом. Пробегая мимо проходной после обеда, Скриппс замедляет шаг:

— Майк, ко мне Дэвид сегодня зайдёт на минутку, пропустишь? Он ключи забыл, а мне отрываться и выходить будет некогда.

— Дэвид?

— Да, ну он скажет, что ко мне. После четырёх примерно.

— Хорошо… — охранник провожает его взглядом. Дональд знает, что обычно люди называют на проходной не имена, а отношения, связывающие со своими будущими визитёрами: брат, жена, дочь. Просто он не любит без необходимости вдаваться в подробности их с Дэвидом жизни, но называть его соседом любит ещё меньше.

Появившись в редакции в пятом часу, Дэвид, как Дон и предполагал, попадает в разгар мозгового штурма и горячей дискуссии. Дон как раз уточняет идею об исторических параллелях, только что пришедшую на ум его коллеге, когда слышит от приоткрытой двери деликатный стук. Познер по-прежнему робеет в незнакомой обстановке, хотя скрывает это теперь убедительнее.

— Добрый день, прошу прощения за беспокойство, — говорит он, почему-то пряча улыбку. — Привет, Дон.

— Да ну, какое беспокойство, дорогой, — улыбается Дональд, доставая из сумки свои ключи в тряпичном футляре и направляясь к Дэвиду. Тот едва заметно краснеет, улыбается чуть шире и приподнимает бровь.

— Привет, — говорит Дон тихо. Короткие объятия при встрече стали так привычны между ними, что смущение перед коллегами совсем не мешает.

— Надеюсь, я действительно забыл их дома, а не посеял где-нибудь, — вздыхает Познер, машинально поправляя галстук Дона. — С меня ужин.

— На этот счёт не возражаю, — усмехается Дон.

Дэвид уходит было, но тут же снова просовывает голову в дверь, ухмыляясь уже во весь рот.

— Дон, а от машины ключи ты зачем мне отдал? Я всё ещё не вожу.

— Эмм, я же хотел их выложить, — тут очередь Дона вздыхать. — Растяпы мы оба.

— О чём-то важном думали, наверное. Вновь прошу прощения, — Дэвид отдаёт часть ключей, кивает коллегам Дона и исчезает теперь окончательно.

Смущённо усмехаясь, Дон оборачивается к остальным и пытается припомнить, о чём шла речь. Реакции на лицах такие разные, что он даже приостанавливается и окидывает их взглядом. Кто-то закатывает глаза, смеясь над рассеянностью обоих мужчин, кто-то сидит красный, будто увидел нечто неприличное. Кое-кто и возмущён развязностью «этих», но Дон почему-то не чувствует злобы в ответ. Руководитель группы не комментирует происшествие и никому не даёт его прокомментировать, возвращаясь к обсуждению проблемы. А Дон вдруг понимает, что ничьих комментариев по-настоящему не боится, хотя поначалу замечал такое за собой.

***

Добираясь домой по пробкам, Дон размышляет о разном. Появление Дэвида в его офисе, даже такое мимолётное, почему-то стало сегодня одним из лучших моментов дня. Дон неудержимо улыбается, вспоминая о нём. Впрочем, стоит ли удивляться? Всё-таки с самых первых лет их знакомства светлоголовый мальчишка Познер был в его жизни ярким, светлым пятном. Не единственным, это правда, и без него жизнь Дона не погрузилась во мрак… Но сейчас, когда Дэвид снова рядом, куда ближе, чем когда-либо прежде, на душе у Дона стало гораздо светлее, и никакие комментарии и косые взгляды посторонних людей уже не могут этому помешать. Правда, остаётся ещё Бог… Сам Дон не видит противоречий между этими своими отношениями — с Богом и с любимым человеком — но понимает, что со стороны они кажутся противоречивыми, и у него нет доказательств, что это не так. Он, пожалуй, даже сейчас ни с кем не стал бы спорить о том, как Бог на самом деле относится к человеческой сексуальности вообще и гомосексуальности в частности. На людей, всерьёз обсуждающих, что Бог одобряет и что порицает, что Он говорил, а чего не мог сказать, Дон всегда смотрел с недоумением. Очень может оказаться, что всё, что написано в Библии, следует понимать буквально. Нет гарантии, что всё, кажущееся нелепым современному человеку, действительно нелепо и не нужно с точки зрения Духа. Человеку недоступна эта точка зрения, об этом не следует забывать… Пожалуй, если бы его вера не жила в нём так глубоко, что стала неотделима, он превратился бы в весьма последовательного агностика. Сам он не чувствует себя более грешным из-за того, что любит мужчину и страстно любим в ответ, он доверяет этому чувству, но далёк от того, чтобы выдавать его за признак всеобщей истины. То, что он считает благом, может оказаться неправедно, и если так — что ж, значит, он грешник. Бояться ошибок Дональд никогда не видел смысла. «Боящийся несовершенен в любви».***