Непокоренный «Беркут»

Ивану уже протягивали парующий кипятком одноразовый стаканчик с чаем.

– Держи печенье, – поделился из своих запасов Мирослав.

– Спасибо! – поблагодарил милиционеров Иван. Он отошел немного в сторону, чтобы не мешать подходившим солдатам, и стал возле Чижа.

– Вань, задержанных в автозак грузят, пошли, посмотришь, твоего обидчика нет? – позвал проходящий мимо товарищ.

Журба бросил в мусор недопитый стакан с чаем и пошел вниз, он все еще не терял надежды найти своего утреннего обидчика. Возле автозака стоял какой-то голый мужик в грязных чунях. Иван подошел поближе, чтобы рассмотреть показавшееся ему знакомым лицо. Он узнал этого радикала, ведь это он в тулупе и папахе на голове не раз за прошедшие дни мелькал на баррикадах. Помнил, как он радовался вместе со всеми, потрясая своим ледорубом, когда очередной камень, брошенный его друзьями, находил свою жертву, как захваченный всеобщей эйфорией бросал в милицию бутылки с «коктейлями Молотова». Сейчас он подрастерял свой пыл, стоял, сгорбившись, возле милиционера.

– Держи, – отдал он задержанному ледоруб, видя тщетные попытки конвойного это сделать. Хотелось еще что-то добавить, но взглянув в глаза, как у испуганной, забитой собаки и услышав исходящее от него амбре перегара и давно не мытого человеческого тела, мысленно махнул рукой. Постояв еще пару минут, Иван пошел назад к автобусу. По дороге вспомнился вчерашний разговор с пожилым митингующим, все-таки как отличаются люди друг от друга. Мужчина лет сорока пяти, опрятно, но не богато одетый, спокойный, уравновешенный, сразу привлек внимание Журбы. Он не орал лозунги и речовки, спокойно ходил вдоль шеренги милиционеров, пытаясь завести разговор. Искал себе собеседника. Солдаты, уже привыкшие к любителям поболтать, молча его игнорировали, не реагируя на попытки привлечь внимание. Времени у Ивана было много, еще почти вся смена впереди, почему бы и не поговорить. Он привлек внимание мужчины, и они где-то около получаса спорили, отстаивая каждый свою точку зрения. Из этого разговора Журба сделал вывод, что если правительство, которое выберет народ после отставки Януковича, не оправдает их надежд и чаяний, то люди опять выйдут на майдан.

– Так это вечный майдан получится, – удивлено возразил Иван собеседнику.

– Да нет, власть будет бояться и станет работать для людей, а мы будем контролировать ее, – безапелляционно заявил мужчина.

– Вас сколько сейчас здесь в Киеве, ну сто тысяч. Ты что думаешь, после прихода нового правительства не наберется тысяч двести граждан, которых оно не устраивает? Вот тебе и новый майдан и так до бесконечности.

Иван понял, спорить с собеседником бесполезно. Этот идеалист был уверен, что во всем виноват Янукович, он не дает расцвести народному счастью. Переубедить его было почти невозможно. Аргументы, что лидеры оппозиции уже были в правительстве и ничего не изменили, натыкались на ответ: «Им не дали возможности раскрыть свои таланты». В конце концов, Иван сдался.

– Ладно, сколько людей, столько и мнений, – пошел он на попятную.

– Иван! Иван! – выдернул из воспоминаний голос Кольницкого.

– Что? – недовольно спросил Журба.

– Ну, ты и завис. Я тебя со второго раза только докричался.

– Молодец. Что случилось? – не очень любезно поинтересовался Иван.

– Фрола «скорая» увезла.

– Ранили?

– Нет. Дыма надышался. Без сознания забрали.

– Как же это он умудрился?

– Да он и еще трое полезли горящие шины тушить без противогазов, а ветер дым к земле прижал, их и накрыло. Фрола и товарища его без сознания выволокли, а остальные проблевались немного. В «скорой» им капельницы поставили, сказали, жить будут.

– Ничего, и за это ответят, – сказал Иван, задумчиво смотря на черный жирный столб дыма, в который врезались серебряные струи воды – пожарных гидрантов.