Непокоренный «Беркут»

На улицу Пылыпа Орлыка, где находилась поликлиника МВД, с Грушевского доехали быстро. Иван вышел из машины и удивленно остановился. Это был совсем другой мир. Чистый белый снег, не покрытый черными хлопьями гари. Люди, спокойно спешащие по своим делам вполне дружелюбны, только смотрят на четверых грязных, засаленных бойцов удивленно и испуганно, стараются перейти на другую сторону улицы. Наверное, я бы тоже так сделал, если бы увидел людей, только что вылезших из преисподней, другого нереального мира, который видишь только по телевизору и все, что там показывают, кажется фантастикой. Удивление вызывает и поведение грязных парней в камуфляжных куртках с надписью «Беркут» на спине, они не стараются избивать мирных граждан, втаптывать их в землю, как показывают по телевизору. Просто стоят и удивленно смотрят по сторонам. Иван взял в руку снег, понюхал его, потом лизнул – настоящий. За десять дней, проведенных на Грушевского, он уже отвык от чистых, не почерневших от сажи улиц, от спокойной, размеренной жизни обычного человека. Уже стало обыденным: люди, кидающие в тебя камни, товарищи, горящие от разбившихся бутылок с «коктейлем Молотова», лунный пейзаж постапокалиптического мира, раскаленные бочки от круглосуточно поддерживаемого в них огня. В поликлинике, куда зашли бойцы вместе с фельдшером, посетители удивленно осматривали их с ног до головы. Их грязные пропахшие дымом куртки в гардеробной повесили в дальний угол.

– Наверно и нас сейчас где-нибудь в угол засунут, – пробубнил Голиков, смотря, с каким выражением лица взяла его куртку гардеробщица. Но его слова не подтвердились. Сначала они зашли в туалет; после Грушевского все было непривычно: душистое жидкое мыло и ветродуйка с теплым воздухом, чистый унитаз, на котором нет следов грязных ботинок, и белый бачок, не залапанный черными от сажи руками.

– Я бы здесь и жить остался, – пошутил Иван, отмывая горячей водой лицо и шею от копоти. Чисто вымытые, с новенькими карточками, бойцы разбежались по врачам.

Иван сидел напротив терапевта, который внимательно рассматривал его флюорографию.

– В легких нет хрипов, снимок чистый, но дыхание тяжелое. Бронхит. Вам надо полежать и теплое питье, – порекомендовал доктор, что-то записывая в карточке. Журба усмехнулся своему неизвестному отражению в зеркале, висящем за спиной врача. На него смотрело совсем незнакомое лицо – красные, воспаленные глаза с черными кругами, непонятно – или от недосыпания, или от сажи, висящей постоянно в воздухе, впавшие щеки с трехдневной щетиной, резко очерченный нос. Можно прямо из кабинета на съемочную площадку, кино про каторжан снимать.

– И не надо ухмыляться. Здоровье ни за какие деньги не купишь, – сделал замечание медик, истолковав улыбку милиционера по-своему.

– Спасибо доктор, – поблагодарил Иван, выходя из кабинета. Достав телефон, он набрал номер фельдшера.

– Вань, ты в поликлинике побудь. Мы Макса в госпиталь повезли, – быстро протараторив слова, медик отключился.

– Хорошо, – ответил Журба в трубку, из которой уже раздавались гудки.

Спустившись вниз, в холле он забрал свою куртку, сиротливо висевшую в углу, и, усевшись на стул, рассматривал посетителей поликлиники. Интересно было видеть женщин в легких норковых полушубках, на высоких каблуках, громко цокающих по полу. Интеллигентного вида мужчина в длинном пальто с портфелем в руках, спешащий по своим делам. Все это было как-то чуждо ему, в то время, когда его товарищи глотают дым покрышек и падают под градом камней, здесь спокойная, тихая, сытая жизнь. Наверное, так же себя чувствуют солдаты, вернувшиеся с войны, попадая в мирное время, они не могут понять его. Входные двери открылись и на пороге возникла более понятная Ивану картина. Пятеро вэвэшников, такие же, как и он грязные, зашли в вестибюль поликлиники, удивленно осматриваясь по сторонам. Иван их понимал.

– Стойте здесь, – сказала им немолодая женщина, которая их привела, а сама пошла наверх.

– Можно? – спросил один из срочников, указывая на пустой стул около Ивана. Возле Журбы никто не рисковал садиться что, учитывая исходящий от него запах гари и внешний вид, не удивительно.

– Конечно, садись.

Остальные товарищи сидящего возле Ивана солдата собрались у окна, что-то негромко обсуждая между собой. Вэвэшник, сидевший рядом, молча достал телефон и просматривал фотографии. Руки у него были грязные, сбитые на косточках, с черной окантовкой вокруг ногтей. Судя по его внешнему виду, за спинами товарищей не прячется. Периодически то один, то другой солдат захлебывался громким кашлем, выворачивающим все внутренности.

– Ребята! Сдаем куртки, поднимаемся! – негромко крикнула женщина, сопровождавшая солдат. Дружной стайкой они проскочили к гардеробу, сдавая куртки, после чего, построившись, пошли вверх по ступенькам. Иван откинулся на спинку стула и расслабленно закрыл глаза. Спокойная, умиротворяющая обстановка расслабляла. Нервное напряжение прошедших дней отпускало. Он даже немного задремал. В кармане раздался звонок телефона.