Непокорные

Зрение – чудная вещь. Иногда оно показывает нам то, на что смотрят глаза. Но иногда оно показывает нам то, что уже случилось, или то, что еще только предстоит.

Как будто бы Альта говорила с ней из глубины веков. Сообщала, что Кейт в опасности.

Было два часа ночи: на горизонте серебряной нитью появился лишь слабый намек на рассвет, но Вайолет, не мешкая, встала и оделась. Остаток ночи она провела за рулем, и всю дорогу ее сопровождала ворона с отметинами, летя впереди машины, словно путеводная звезда.

Незадолго до восьми утра Вайолет уже добралась до Ист-Финчли, где жил ее племянник со своей семьей. Она позвонила в дверь, но никто не ответил.

Вайолет вернулась в машину, и ей впервые пришло в голову, что это немного ненормально – мчаться вот так через всю страну. Но потом ей вспомнился крест под платаном. Она уже потеряла свою дочь. Кейт – это ее второй шанс, и она не могла допустить, чтобы с ней что-то случилось.

Где они могли быть? Сегодня четверг. Разумеется, на пути в школу.

Она припарковалась возле дома и отправила ворону вперед, чтобы та была ее глазами и ушами. Когда птица обнаружила племянника с маленькой дочкой в нескольких кварталах от дома, недалеко от пешеходного перехода, Вайолет вздохнула с облегчением. Но тут она увидела, что на улицу с переходом заворачивает машина, и ее позвоночник будто пронзило ледяной иглой.

Это была та самая красная машина из ее сна.

Генри и Кейт уже собирались переходить дорогу. Машина была все ближе.

Надо было что-то делать.

Она закрыла глаза, сосредоточившись на золотом отблеске, который обнаружила внутри себя много лет назад.

Когда ворона позвала ее внучатую племянницу, Вайолет ощутила ее зов каждым ударом сердца, каждой своей клеточкой. Ей оставалось надеяться, что и Кейт чувствует его так же. Вайолет должна была оттащить ее от той машины, от того человека с жестоким лицом, который наверняка сидел внутри.

Поначалу казалось, что все получится. Девочка остановилась и повернулась, глядя на возвышающиеся вдоль дороги деревья. Но машина не сбавляла скорость.

Уходи с дороги! Скорее!

Ворона взлетела, и Вайолет увидела, как Генри бежит к дочери. Она видела, как он кричит, как выталкивает ее с дороги. Резина заскрежетала на ободах – это водитель ударил по тормозам.

Но было поздно.

На один краткий миг солнце осветило лицо Генри, а затем машина смяла его тело. Деревья и дорога смазались в единое зелено-бело-красное пятно.

После того как вой сирен сошел на нет, Вайолет завела машину и поехала домой, в Камбрию. Всю обратную дорогу эта авария снова и снова прокручивалась у нее перед глазами. Генри, рискующий жизнью, чтобы спасти дочь.

Он был хорошим мужчиной, не то что отец Вайолет.

Даже если бы ее не было рядом, Генри все равно сделал бы все, чтобы защитить свою дочь. Он бы уберег ее от того жестокого человека. Но Вайолет и представить не могла, что отец может быть способен на такую любовь.

Поэтому она вмешалась, но, пытаясь спасти Кейт, подвергла опасности жизнь Генри.

И теперь он мертв.

Ушей Вайолет коснулось странное животное подвывание. И лишь пару секунд спустя она осознала, что это ее собственные рыдания.

Вайолет не приехала на похороны Генри. Как бы она посмотрела в глаза его жене и дочери после того, что сделала?

Годы шли, и было все легче не взять ручку, не снять трубку телефона. Вайолет успокаивала себя, рисуя в воображении, как взрослеет внучатая племянница. Она представляла, как угловатый ребенок превращается в молодую женщину с черными волосами и блестящими глазами – такими же, как у ее предков. В сильную молодую женщину, которая, несмотря на потерю, тянется к жизни так же, как растения тянутся к солнцу.

Сейчас ей одиннадцать, так что она пошла в среднюю школу.

Восемнадцать. Поступила в университет. Может быть, естественные науки, как и я. Или филологический, если она любит читать.

Вайолет до сих пор снился тот мужчина с жестоким лицом, водитель машины. Она говорила сама себе, что, возможно, избавила девочку от худшей судьбы, чем потеря отца. Возможно, она правильно сделала, что вмешалась.

Генри любил свою дочь. Может быть, он бы понял, почему Вайолет это сделала.

Недавно она с беспокойством осознала, что уже стара. На самом деле – оба ее родителя умерли сравнительно молодыми – она была старше всех, кого знала. (Разумеется, кроме Фредерика. Он действительно напоминал зацепившегося за скалу таракана.) Кожа и мускулы, казалось, отходят от костей, словно пассажиры, готовые покинуть корабль. Каждую ночь перед сном, в странном просвете между сном и явью, она гадала, наступит ли для нее утро.

Так же, как некогда яркий огонь превращается в угли, так и ее жизнь подходила к концу.