Непокорные

– Нам нужно как-нибудь встретиться, – подхватывает Эмили. – Мы с Майком, это мой муж, живем на ферме Окфилд. Приходите к нам в гости, мы будем очень рады! И я вам что-нибудь расскажу о ней.

– О, – неуверенно говорит Кейт, – так любезно с вашей стороны. Тогда я дам вам знать?

– Конечно.

Повисает пауза, и Кейт чувствует на себе взгляд Эмили. Внезапно ей хочется, чтобы она была одета во что-то другое: вырез у футболки слишком низкий, джинсы некомфортно обтягивают бедра. Даже прическа будто не ее. Она неловко трогает грубые обесцвеченные пряди.

– Как бы то ни было, может, я могу помочь чем-нибудь еще? – спрашивает Эмили. – Посоветовать книги, например?

– На самом деле, – отвечает Кейт, – я хотела спросить, есть ли у вас что-нибудь об истории Кроус-Бек? Или… – Она колеблется, нервы пульсируют в животе. – Вы могли бы рассказать мне о Вейвордах?

– А, – Эмили хмыкает, – до вас уже добрались слухи?

Кейт вспоминает администратора в приемной у доктора, то слово, которое она выплюнула, будто оно отдавало гнилью.

Ведьма.

– Да, что-то вроде того.

– Деревенские любят посплетничать. Ну… говорят, что какую-то Вейворд судили как ведьму в семнадцатом веке.

Кейт вспоминает крест под платаном. Кривые буквы. RIP.

– Правда? И что с ней случилось?

– Боюсь, я не знаю подробностей, милая. К сожалению, тогда такое случалось повсеместно. Женщин обвиняли направо и налево.

– А тетя Вайолет когда-нибудь рассказывала о них? О роде Вейворд?

Эмили молчит и хмурится. Она теребит цепочку, так что линзы мигают бликами от света.

– Она не любила рассказывать о своей семье. Мне казалось, ей больно говорить на эту тему. Из-за того, почему ей пришлось покинуть Ортон-холл.

Кейт вспоминаются позолоченные рассветом башенки, мимо которых она проехала по пути сюда.

– Как бы то ни было, – Эмили моргает и оглядывается на часы в форме кошачьей мордочки. Один ус – тот, что покороче, приближается к пяти. – Боюсь, мне скоро нужно закрываться, милая. Приходи в любое время, и дай мне знать, как у тебя дела. И предложение остается в силе.

Кейт чувствует, как щеки заливает жар, когда она прощается. Она хочет спросить еще кое-что, но никак не может собраться с духом. Остаток денег на ее банковском счету быстро уменьшается: вскоре у нее останутся только купюры, спрятанные за подкладкой в сумочке – она держит их на крайний случай. Когда она обнаружила надпись для тети Вайолет на экземпляре «Лолли Уиллоуз», ей в голову пришла глупая фантазия, что, возможно, она сможет работать в этом книжном магазине. Она почти убедила себя, что смогла бы заново примерить свою профессиональную личину, как старое пальто.

Но сейчас, когда она здесь, ее терзают сомнения. Она не работала несколько лет – с тех пор, как Саймон заставил ее уволиться после того, как она пыталась уйти от него в первый раз. Ее воспоминания о работе кажутся такими далекими, что все это вполне могло произойти с кем-то другим. Уже тогда она знала, что эта работа ненадолго. Что она не заслужила ее.

Это была глупая фантазия. Не более того.

Кейт не готова возвращаться в коттедж и поэтому пробует зайти в церковь. Но дверь заперта. Зато калитка небольшого кладбища открыта: болтается на петлях. Кейт оглядывается – не наблюдает ли кто за ней, и проскальзывает внутрь.

Кладбище окаймляют высокие каменные стены, поросшие мхом и лишайником. Вдоль стен растут вековые деревья, их ветви нависают над вершинами надгробий.

Кейт неожиданно понимает, что уже была здесь раньше. Конечно. На похоронах дедушки. Она вспоминает людей на похоронах, одетых в траур, и потому напоминавших черных ворон, гудение священника. И шум.

Что-то шуршит в ветвях. Она смотрит вверх – темная тень перелетает с одной ветки на другую, и сердце Кейт замирает. Она идет по кладбищу, поглаживая кончиками пальцев брошь в своем кармане: это придает ей уверенности.

Разношерстные надгробия принадлежат разным поколениям: некоторые совсем свежие – из еще сверкающего гранита, они окружены терракотовыми горшочками с яркими цветами. Другие так потрепаны временем и погодой, что на них едва можно прочесть надписи. Снова и снова ей попадаются одни и те же имена: Киркби, Меткалф, Динсдейл, Риджвей. Как будто бы каждое поколение жителей сыграл один и тот же актерский состав.

Она прокладывает путь, ряд за рядом, в поисках своей семьи. Сперва она направляется к мрачному мавзолею в центре кладбища. Он затейливо высечен из мрамора и увенчан крестом и парящей хищной птицей. Но мрамор позеленел от времени и наполовину скрыт каким-то ползучим растением. Маленькая дверца спереди мавзолея заперта на висячий замок – то ли чтобы никого не впустить, то ли чтобы не выпустить. У входа приютился несчастный увядший букетик лаванды. Увидев открыточку, прикрепленную к цветам заплесневелой лентой, Кейт наклоняется, чтобы рассмотреть ее, но надпись размыта, разобрать ее невозможно.