Непокорный рыцарь

– Я притащила, – хмурится Камилла. – А ты не самый легкий парень, кстати.

– Полегче, чем трансмиссия, – ухмыляюсь я.

– Ненамного, – отвечает она.

С минуту мы молчим. Тишину нарушает стук дождя о стеклянную крышу. Я смотрю наверх, наблюдая, как разбиваются капли о стекло. Вскоре их становится слишком много. Стук превращается в дробь, которая звучит то сильнее, то тише. Этот звук успокаивает.

– Я люблю летний дождь, – говорит Камилла.

– Должно быть, тебе нравится эта комната.

– Да, – с вызовом отвечает она.

Я снова оглядываюсь. Маленькая комнатушка, видавшая виды. Но я могу понять, как ее можно любить. Это крохотный островок личного пространства. Место, которое принадлежит только Камилле. Одновременно внутри и снаружи. Под дождем, но под защитой.

– Почему ты всегда такой? – спрашивает девушка.

– Какой?

– Жестокий.

Я вспыхиваю. Мое лицо пульсирует, особенно в тех местах, куда меня били. Ребра ломит. Должно быть, Сионе сломал парочку.

Я хочу ответить что-то хлесткое, чтобы наказать Камиллу. Она не имеет права меня судить. Задавать вопросы.

Но в кои-то веки я усмиряю себя. Девушка увезла меня с вечеринки. Притащила сюда и попыталась умыть. Не Мейсон и не Белла, а именно она. Я не ждал помощи от Камиллы. Но она все равно сделала это.

Я смотрю на девушку. Смотрю по-настоящему в этом сумрачном, искаженном потоками дождя свете. Ее кожа будто сияет изнутри. Спутанные от влажности кудряшки обрамляют голову, словно безумный нимб. Огромные темные глаза полны грусти. Я вижу в них настоящую боль.

У нее есть все причины быть несчастной – Камилла бедна, ее мать ушла из семьи, отец едва содержит автомастерскую, а она сама вынуждена в одиночку воспитывать малолетнего преступника.

Но, кажется, ничего из этого не беспокоило девушку раньше. Что же стало последней каплей?

– Что сегодня случилось? – спрашиваю я. – Почему ты такая грустная?

Камилла сердито выжимает губку, избегая моего взгляда.

– Я не грустная, – отвечает она.

Даже когда она говорит это, по ее лицу идеально ровными дорожками катятся две слезы.

– Расскажи мне, что случилось.

Это не приказ. Это просьба. Однако Камилла качает головой, и слезы капают ей на колени.

– Нет, – отвечает она. – Это не твое дело. И я не доверяю тебе.

– Что ж, – говорю я. – Должно быть, это разумно. Мне не стоит доверять.

Камилла смотрит на меня с подозрением, будто думает, что я дразню ее.

– Я не какой-то там хрупкий цветочек, – говорит она. – Я выросла в том же Олд-Тауне, что и ты.

– Не совсем в том же. Ты хорошая девочка.

– Вовсе нет, – качает она головой. – Ты понятия не имеешь, на что я способна.

Я снова сажусь, морщась от боли в ребрах. На этот раз Камилла не останавливает меня. Я подвигаюсь к ней ближе, темные кудрявые волосы падают мне на глаза.

– Кое-что я могу представить, – рычу я.

Я обхватываю лицо Камиллы и целую ее. На этот раз медленно, чтобы она могла отпрянуть, если захочет. Но девушка не сопротивляется. Она позволяет моему языку скользнуть по ее губам и проникнуть в рот, пробуя его на вкус, – немного пива, немного колы и немного ее самой.

Ее губы мягкие и податливые. Верхняя почти такая же полная, как нижняя.

На этот раз моя очередь изучать украдкой ее лицо. Густые темные ресницы веером лежат на щеках. Кожа гладкая и чистая. Лицо чуть более круглое, чем диктуют стандарты красоты. Но от этого Камилла кажется совсем юной, особенно когда распускает волосы. Особенно когда в кои-то веки не хмурится.

Она пахнет свежим дождем и чистым бельем. Ее язык нежно и мягко массирует мой.

Камилла подносит ладони к моему лицу, и я вдыхаю остатки дизельного топлива на ее коже. Это один из моих самых любимых запахов, пьянящий и грубый. Он заставляет мое сердце трепетать в грудной клетке.

Я опускаю Камиллу на себя, стараясь не застонать от боли в ребрах. Мы лежим вдвоем на узком бугристом матрасе и продолжаем просто целоваться.

Я никогда не целовал девушку вот так, не пытаясь зайти дальше. Мне слишком хорошо сейчас, чтобы думать о большем. Я просто хочу продолжать пробовать, вдыхать и ощущать ее.

Возможно, я до сих пор не отошел от удара в голову, потому что я не чувствую пола под нами. Я растворился в дожде и тепле ее кожи. Я чувствую прилив наслаждения, какого не испытывал уже много лет.

Я не знаю, сколько это продолжается. Может, час или два. Время не имеет значения, потому что только это и важно. Если нанизать всю мою жизнь на нитку, то это будет единственная яркая бусина. Единственный миг счастья.

Затем моя ладонь случайно касается ее груди, и девушка напрягается.

Я не знаю, нравится Камилле или нет, но момент разрушен.

Отпрянув, мы в смущении глядим друг на друга.

Дождь прекратился. Я заметил это только теперь. В комнате царит тишина.

– Мне пора домой, – говорю я.

Я не знаю, почему говорю так – потому что действительно хочу этого или потому что думаю, что она этого хочет.

Камилла кивает.

– Спасибо за… ты знаешь. – Я неловко показываю на миску с красноватой водой.

Девушка снова кивает, ее глаза темнее, чем обычно.

И на этом все. Я ухожу. Размышляя, какого хрена со мной творится.

Камилла