Непонятый «Евгений Онегин»

Казалось бы, дворянство — единый класс, независимо, где оно живет, в усадьбах ли, в столицах ли. Тем более — оно не было связано непременно одним местом жительства. Однако картины жизни дворянства как основной фон действия в «Евгении Онегине» и соответственно групповые портреты в романе отнюдь не однообразны. Конкретность и историческая точность — признаки художественного воспроизведения жизни поэтом действительности. Обособлены в самом романе и традиционно подразделяются при анализе три разновидности группового портрета дворянского общества: свет (большой свет), поместное дворянство, московское общество.

Свет

В первой главе широко использован прием изображения героя через посредство окружающих его предметов. Здесь и предметы кулинарии («трюфли, роскошь юных лет»), и предметы туалета («чувств изнеженных отрада, / Духи в граненом хрустале») и т. п. Щедрое перечисление неживых предметов по существу встает в один ряд с перечислением не столько людей, сколько масок, манекенов.

Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он…

Очень эффектны эти парадоксальные столкновения слов: «незнакомых дам» — «всё видел», и тут же: «лицами» = «убором».

То же — на балу:

По цельным окнам тени ходят,
Мелькают профили голов
И дам и модных чудаков.

«Модным чудакам» симметрией концовка следующей строфы: «И ревом скрыпок заглушен / Ревнивый шепот модных жен».

Суммарным обозначениям людей в первой главе соответствуют и суммарные характеристики:

Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он;
И правда то, что в наши лета
Довольно скучен высший тон…

Единственное число («иная дама») здесь носит совершенно тот же обобщенный характер, что и множественное («причудницы большого света») и легко, тут же возвращается к множественному («их разговор», «они»).

Можно принять во внимание, что в главе воспроизводятся конфликтные отношения героя со светом, многое происходит в ситуации кризиса: причудниц большого света Онегин оставил, красоток молодых — покинул; те и другие лишь обозначены, но не изображены. Даже обыкновенный быт героя показан в эмоциональной атмосфере усталости, предваряющей окончательный разрыв со светом. Поскольку мало в эту пору реальных контактов героя с обществом, последнее и представлено более всего обобщенными авторскими характеристиками.

Наконец, последнее и, быть может, главное. Слишком широкие задачи ставил перед собой Пушкин, приступая к работе над романом. Слишком они были новы: многое предстояло уточнить на основе накапливаемого опыта. Не с групповых портретов тут было начинать. В первой главе есть очень интересные угадки: они оформятся и разовьются позднее.

Суммарные, неиндивидуализированные характеристики, преобладающие в первой главе, сохранятся в последующем повествовании, но отходят на второй план. Вместе с тем уже в первой главе встречается непоказательный здесь, но получающий значительное развитие в последующем иной тип изображения, который условно можно назвать мозаичным: это также прием обобщенной, групповой характеристики, но с существенным удельным весом каждой составляющей детали; общее впечатление складывается как синтез частных наблюдений.

Вот отрывок из строфы о светских похождениях Онегина:

Но вы, блаженные мужья,
С ним оставались вы друзья:
Его ласкал супруг лукавый,
Фобласа давний ученик,
И недоверчивый старик,
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой.

Здесь индивидуально обрисованные фигуры («супруг лукавый», «недоверчивый старик», «рогоносец величавый») обобщаются единой формулой — «блаженные мужья».

Оба приема создания групповых портретов — суммарной характеристики и мозаичной лепки — на страницах романа могут объединяться. В окончательном тексте оставлена только суммарная характеристика света в концовке шестой главы. Однако в авторском 40-м примечании сохранен вариант первого издания — еще одна строфа, мозаично дополняющая обобщенную характеристику.