Непопулярные животные

– Ну это ваще, – возмущался Ваха. – Я как представлю, что эту книгу откроет мой крольчонок, аж вся шерсть встает на жопе дыбом! Я не понимаю, как вообще могли издать такой стыд и срам!

А Василий кротко отвечал ему:

– Не судите, да не судимы будете. Возможно, этот волк – великий грешник, но даже самый великий грешник может получить прощение, если он истово верует в Господа и совершает добрые дела. Вы с этим не согласны?

– Мне сложно представить вервольфа молящимся Иисусу, – упорствовал Ваха. – Я его скорее вижу на шабаше таких же вервольфов, приносящим кровавые жертвы сатане.

И тут Василий и Веня начинали громко хохотать, а вместе с ними смеялся и Ваха, и легко и радостно становилось у кролика на душе.

А тем временем строительство храма завершилось. Создали его из самых современных материалов и в кратчайшие сроки. Разумеется, Ваха пригласил Василия и его соседа на освящение храма, и те обещали приехать.

Облетели последние листья, затянуло лужи льдом. Резкий ветер гнул верхушки уцелевших деревьев. Состоялось всенощное бдение. Собралось во дворе видимо-невидимо мирян. Но не все они веровали в Господа. Громко визжали безбожные обезьяны, заглушая голоса церковнослужителей. А павиан Павел со своего балкона орал в мегафон:

– Религия – опиум для народа! Попы, верните детскую площадку!

Вышли церковнослужители из храма за мощами. Начали обезьяны кидаться органическими отходами. Замарали безбожники белый френч кролика Вахи, но Непопулярный Енот, шедший рядом, твердил:

– Не поддавайся на провокации!

И кролик Ваха терпел холод и обезьяньи поношения во имя возрождения Святой Руси. И верещали безбожники так громко, что верующие закрыли лапами уши. И встали безбожники на пути у крестного хода.

Вдруг стихли обезьяны, поредели их ряды. Смотрит кролик – два огромных волка, черный и белый, скачут среди обезьян, кусают их и расшвыривают туда-сюда. С позором убежали либералы, и стало слышно, как поют тропарь «Иже на камени веры создавый Церковь Твою, Блаже». А два ужасных волка начали громко подвывать. Заболел от страха живот у Вахи. Решил он, что это дурное предзнаменование. Позвали они с Енотом охрану, подошли к двум волкам.

– Братаны, – начал Ваха. – Сорян, что вмешиваюсь, но насилие – не лучший способ насаждать веру в Христа. Эти макаки нам совсем не мешали.

– А нам показалось, что мешали, – ответил черный волк.

– Кстати, это Василий Бирюков и его бойфренд Венцеслав, – сказал Енот. – Вы пришли поглумиться над конкурентом? Браво, тонкая работа.

– Нас пригласили, – ответил Василий. – Сам же Вахтанг нас и пригласил. Ну, мы увидели этих макак и прогнали. Извините, если че не так. Я могу сбегать за ними и уговорить их вернуться. Ибо не ведают, что творят.

– Я волков не приглашал, – испугался Ваха.

– А что ты тогда сказал в зуме? – спросил волк Венцеслав.

Понял Ваха свою ужасную ошибку. Промолвил он, чуть не плача:

– Ну че, вервольфы-содомиты. Вы теперь крутые. Постебались над стариком. Можете собой гордиться. Только в храм вы не войдете! И все ваши грязные деньги я вам верну!

Превратились волки в двух молодых парней соблазнительного вида, но с кроткими лицами. Казалось Вахе, что их огромные голубые глаза смотрят ему в самую душу. Но кролик гнал от себя бесовское наважденье.

Вдруг захлопнулись двери храма, как от сильного ветра. Не смогли певцы из хора войти даже в притвор. Мерзнут церковнослужители на паперти, а гималайские медведи тянут на себя дубовые створки. Ничего у них не вышло, только бронзовые кольца оторвали.

Хотели медведи взломать двери ломиком, да стыдно стало перед православными. Мнутся священники и диаконы: не идти же по домам? Хор запел «Святии мученицы». А медведи цепляются когтями за выступы двери, рычат и пыхтят. Ничего не получается. Пропел хор последний тропарь, пора заходить в храм.

Смотрят все на кролика Ваху с немым укором. А тот глядит на Василия и говорит:

– Видишь, сам Господь не хочет, чтобы развратные волки вошли в наш храм. Возьми своего однополого партнера и вали с ним куда подальше. Не мешайте нам.

Обратились Василий и Венцеслав снова в волков и побрели прочь, опустив хвосты. Но храм не открылся. А павиан Павел, наблюдая в бинокль за этим действом, ухал и хохотал. Вернулись градозащитники, разошлись миряне. Парни из хора плотнее повязали шарфы и надели перчатки. А седой архиерей смотрел в гугле, можно ли прервать освящение храма, и дул на озябшие пальцы.

– Прошу прощения, Владыка, – сказал Ваха. – Можно войти через ризницу и вытолкнуть двери изнутри.

– Навряд ли, – молвил архиерей. – Я слышал, строительству храма предшествовало чудо. Сам Господь говорил с вами. Значит, и сейчас Он хочет вам что-то сказать, но ваши уши запечатаны, как и врата храма.

– Я думаю, всему виною волки. Они занимались волхованием и прокляли церковь, – мрачно сказал Ваха.

– А разве не эти волки внесли свою лепту в строительство храма? – ласково спросил Владыка.