Непостижимая ночь, неразгаданный день

Директор театра нащупал ключ и открыл входную дверь. Прямо за ней располагалась кухня. Из крана в жестяное ведро капала вода. В погруженной в темноту комнате этот звук, отражаясь от бетонного потолка, эхом разносился по всему пространству. Аями нажала кнопку выключателя на стене. Свет не загорелся.

– Похоже, во всем районе отключили электричество, – пробурчал директор театра. Они прошли через кухню и оказались в единственной комнате.

Внутри никого не было. Им снова пришлось бродить во мраке. Когда глаза привыкли к темноте, Аями увидела банку с синими таблетками, которая так и стояла на своем месте. Она заметила, что на этажерке, как и прежде, рядом с желтым радиоприемником, похожим на коробку, стояла книга «Слепая сова». Свеча на подоконнике осталась на прежнем месте. Рядом с банкой таблеток на столике лежали бумага и карандаш, как будто учительница писала письмо, на прикроватной тумбочке она увидела книгу, которую они еще не читали на уроках. Девушка тихо прочла название.

– «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?»[4]

– Вы что-то сказали?

Директор театра споткнулся в темноте.

– Это сборник пьес, которые мы должны были читать на уроках после «Слепой совы».

Выйдя на улицу, они стояли, не зная, что делать дальше. Может, Ёни ненадолго вышла? Аями предложила расспросить соседей. Если в соседнем доме кто-то был, конечно. Она помнила, что хозяин квартиры Ёни с семьей жил по ту сторону двора, но, судя по всему, в его доме тоже никого не было. Сквозь стеклянные окна без занавесок неявно проглядывали детали заброшенной гостиной со сломанным торшером, металлической вешалкой для верхней одежды, набросанными тряпками и зонтом, похожим на те, что берут на пляж. Все вокруг застыло в пространстве в состоянии тусклого опьянения, в воздухе витал запах неизвестного металла; во тьме было скрыто нечто тяжелое, таинственное, древнее, возможно, давно уже умершее, и, прежде всего, было невыносимо жарко.

– Давайте уйдем отсюда, – директор взял Аями за руку. – Я видел полицейский участок внизу, у подножия холма, давайте пойдем туда и все разузнаем.

Они снова побрели по переулку. Ничего не изменилось с того момента, когда они поднимались к дому. Появилась только иссиня-черная фигура сидевшей на скамейке в одиночестве женщины средних лет, которую они раньше просто не заметили. В руке у нее был веер, подъюбник из тонкой ткани был высоко закатан. Они прошли совсем близко, на вид ей было гораздо больше пятидесяти. Энергичными движениями она обмахивала веером обнаженную промежность, в которой скапливалась густая темнота. Женщина повернула испещренное оспинами лицо в их сторону. У нее за спиной на воротах висела деревянная вывеска, на которой от руки было написано «Гостевой дом».

Как и сказал директор театра, у подножия холма они увидели освещенный полицейский участок с горящими фонарями. Они вошли внутрь. В комнате, откинувшись на спинки стульев, сидели молодой и пожилой полицейские в одинаковой форме. Подойдя ближе, Аями поняла, что оба полицейских спали с полуоткрытыми глазами. На скамейке в зале спал пьяный мужчина, лицо которого скрывала белая маска. На нем было длинное пальто с широкими рукавами, явно непригодное для жаркой погоды. У его ног стояла клетка, в которой спал котенок. При тусклом свете лица полицейских выглядели сизо-синими, сливаясь с цветом их формы.

Директор постучал пальцем по деревянному столу. Молодой полицейский, не поднимая век, посмотрел на них затуманенным взором и одним выражением лица спросил, чего они хотят. Директор объяснил ситуацию и сказал, что они хотели сообщить об исчезновении человека, если это возможно в их случае. Молодой полицейский спросил, являются ли оба заявителя членами семьи пропавшей, на что получил отрицательный ответ. На это полицейский безучастно ответил, что заявители не могут знать, сколько времени она отсутствует.

– По правде говоря, сегодня вечером я разговаривала с ней по телефону, но с тех пор она не отвечает, а когда мы пришли к ней домой, там было пусто… – осторожно объяснила Аями. – Кроме того, весь район был безлюдным и, на удивление, очень темным.

– Ночью все районы безлюдные и темные, для жилых кварталов это нормально, – ответил полицейский с явным безразличием. – А в этом районе люди обычно уходят на работу рано утром, поэтому ложатся еще раньше. Кстати, вы сказали, когда вы пришли в дом вашей знакомой, ее не было. А вы уверены в этом? Может быть, она заснула и не услышала звонка или не хотела открывать дверь посреди ночи. Кроме того, – полицейский указал на часы на стене, – уже почти час. Сложно говорить об исчезновении, если из свидетельств только тишина в доме и темные окна.

– Но ее квартира точно была пустой… – Аями покосилась на директора, который отошел от нее на шаг. Она не знала, будет ли иметь значение для полицейского тот факт, что они сами открыли входную дверь и вошли в квартиру. Однако директор театра молча стоял в тени у стены.