Неправильные дети

– Значит, Поппенмейкеры действительно готовы к выступлению, – радостно произнесла Лотта. – Театр ужасов распахнёт свои двери.

Милу кивнула.

– И наш собственный кошмар закончится.

32

И вот наступил вечер представления. Тяжёлый густой туман расползался по берегам каналов и обвивался вокруг лодыжек. Полная луна, точно гигантский опал, висела в усыпанном звёздами сумеречном небе, окрашенном в призрачные фиолетовые тона. Милу, сидевшая на крыле мельницы, жадно вдыхала студёный воздух, силясь успокоить нервы, но сердце продолжало биться в лихорадочном ритме.

Затаив дыхание, она смотрела, как процессия качающихся огней струится к мельнице Поппенмейкеров. Гул голосов порой даже перекрывал ржание лошадей и скрип колёс экипажей. Толпа за железными воротами всё прибывала.

Это были зрители.

Милу думала о том, какой из огней принадлежит её родителям. От одной мысли о воссоединении семьи руки начинали дрожать, и она дважды чуть не рухнула на землю. В последний раз взволнованно улыбнувшись луне, она поспешно слезла с крыла и забралась на балкон. Вскоре Милу присоединилась к друзьям, сгрудившимся у входной двери. Все они были в смятении, зато могли похвастаться одинаковыми тёмно-синими плащами с брызгами серебристой краски на ткани.

– Пора, – сказала Милу. – Давайте откроем ворота.

У Лотты почти всё лицо было закрыто шарфом, но Милу заметила, как глаза подруги округлились в радостном возбуждении. Все пятеро опустили капюшоны и быстро направились к воротам на мосту.

Милу услышала, как из-за решётки раздались удивлённые возгласы, которые не стихали, когда её друзья открывали тяжёлые железные ворота. Металл стонал и скрипел, и толпа хлынула вперёд: море любопытных лиц и покрасневших на холоде носов.

– Милу, – прошептала Лотта. – Встретимся в театре через пять минут, ни секундой позже, хорошо?

Девочка едва поняла, что она сказала, но кивнула на автомате. Лотта и Фенна исчезли, Милу и мальчики стали продавать билеты. Первая пара подошла к Милу. Эти элегантные люди улыбались ей и сгорали от любопытства. У мужчины был длинный нос и аккуратные усы, а тёмные волнистые волосы женщины оказались уложены в изысканную причёску.

Но они, как решила Милу, слишком молоды, чтобы быть её родителями.

– По пятьдесят центов с каждого, пожалуйста, – нетерпеливо произнесла она, прилагая все усилия, чтобы не выхватить у них из рук монеты.

Вручив им два билета, Милу одарила их деланой улыбкой.

– Идите по дорожке вдоль фонарей и полюбуйтесь вон тем деревом.

Она махнула в сторону тиса. Выглядел он очень красиво: почти на каждой ветке висели фонарики.

– Пока представление не началось, вы можете купить горячие вафли. Театр скоро откроется.

– Спасибо и…

Но Милу уже отвернулась, ожидая увидеть следующих гостей. Она метнула быстрый взгляд на посетителей, которых обслуживал Сем, но они были совсем на неё не похожи. Как и невысокая чета, покупавшая билеты у Эга.

Очередь медленно ползла за ворота, билеты уплывали из рук Милу. Мешочек с деньгами становился всё тяжелее и тяжелее. Гостей прибыло намного больше, чем она смела надеяться. Молодые семьи, пожилые пары, женщины в шёлковых шляпках, мужчины в высоких цилиндрах, смеющиеся и взволнованные дети. Но улыбка Милу постепенно угасала: ни у кого из прибывших не было иссиня-чёрных волос и почти чёрных глаз. Уши слегка покалывало, но она не обращала на это внимания. Ну и что? Её семья где-то здесь. Она отыщет их.

– Тебе следует пойти и помочь Лотте, – прошептал Сем через несколько минут. – Мы с Эгом справимся.

– Сейчас, – ответила она, когда к ней подошёл очередной посетитель.

Это был кто-то высокий в ярко-зелёном плаще, лицо человека скрывал капюшон.

– Пятьдесят центов, пожалуйста, – сказала она.

Последовала напряжённая пауза. У Милу возникло ощущение, что её пристально разглядывают, но девочка не сумела даже мельком различить черты гостя. Затем из-под зелёного плаща высунулась рука в белой перчатке и уронила ей на ладонь гульден.

– Идите по той дорожке вдоль фонарей, – добавила Милу, роясь в мешочке в поисках сдачи. – Театр откроется через…

Подняв взгляд, она увидела, что человек в плаще скользнул мимо неё и растворился в толпе. Откуда-то появилась Лотта с перекошенным от злости лицом.

– Прошло уже двенадцать минут, – яростно прошипела она. – Мы выбиваемся из графика. У Фенны почти закончились вафли, зрителям холодно, все устали ждать.

Милу оглянулась на очередь, которая по-прежнему тянулась через ворота и медленно продвигалась вперёд. Лотта схватила её за плечо.

– Я прослежу за всем, – шепнул Эг. – Обещаю.

Милу прерывисто выдохнула, кивнула и последовала за Лоттой, продираясь сквозь толпу. Они обе шагали по гравийной дорожке к чёрному безмолвному зданию театра.

Было слишком темно, чтобы разглядывать людей, да и Лотта тащила её слишком быстро, чтобы Милу успевала присмотреться.

Девочки нырнули за угол театра: там, в стене, Лотта проделала маленькую дверцу. Рядом лежал медный рупор. Одна из говорительных трубок Эдды. Подруга толкнула Милу прямо к устройству.